На смерть Цины
вернуться

Есепкин Яков
Шрифт:

«Прошли мы с Иисусом скорбный шлях…»

Прошли мы с Иисусом скорбный шляхИ каждый крест к распятию принес,Нам очи пропекли на уголяхИ видел я, как мучался Христос.Сорвали с нас терновые венцы,Гвоздями прокололи очеса,Сквозь черные проколы – мертвецыМы вместе созерцали небеса.Но Бог сказал: «Возлюбленный одинСынок мой, он зовется Иисус»,И вспыхнул Иисусе – Божий Сын,И выжег огонем смертливый гнус.Высоко Он, Спаситель, возлеталИ ликом изувеченным чернел,Соловушкой-разбойником свисталИ коршуном подбитым коченел.Ужели никогда я не дойдуДо Господа, Ему не поднесуТисненую колючками ЗвездуВо кровушку – убойную росу.

«Но я ли отчаянный царь-иудей —…»

Но я ли отчаянный царь-иудей —Ответь мне пред смертью, сладчайший Христосе.Молчит Иисус, возлюбивший людей,Все взор опускает при этом вопросе.Ах, кровью излился пастуший рожокИ агнцы убойные стали страстями,Но поутру блещет красой бережокЗабвенной той речки, сповитой костями.Великий Господе, пришли мы сюда,Где все твои чада пируют со знатью,Дарована каждому чара-звездаИ роза к пустому прибита распятью.Начнем как рыдать – посбегутся в ручьи,Воспенятся кровью соленые слезы,Пребудут ничейными чада Твои,А чернь искусят белошерстные козы.Теперь уж не бойся, Христос, за меня,В трапезной мы с Иродом вместе сидели,Пили-не пьянели до Судного дня,Из смерти Твоими очами глядели.

«Мы за смертью ходили в Аид…»

Мы за смертью ходили в Аид,Мы страшны и для смерти всеимной,Так встречали одних аонид,Смерть-любови не зряши взаимной.Ах, боятся нас музы давно,А рядимся в своих, яко фавны,Спили ангелы Божье вино,Муки нашии всуе подавны.Будут слезы кровавые литьБожевольные эти каменыИ блажиться, и чернь веселить —Нам и мертвым не сталось замены.

«Кто, Господь, нас травил, продолжает гудеть…»

Кто, Господь, нас травил, продолжает гудеть,Страшный тянется пир, и кому там окститься,Нашим ранам червным в бытии не сордеть,Так и станем теперь изгорати-златиться.Разнесли чадну кровь по вельможным столамИ воспенили ей временные потиры,От Христовых плотвиц дали соль ангелам,Буде слезы текут и немотствуют лиры.А равно исполать гонам жалких небог,Мы и были, Господь, только смертью всепьяны,Как заступим на Твой багряничный мурог,Узришь сам с житием несовместные раны.

Коммуникабельность

Науки век, пожар, скакнувший вверх,Золою холодит алмазны долы,Валькирии летят сквозь мрамор вех,Лессируют письмо, клеймя глаголы.Посмертный открывается простор,На оси то горят уран и стронций,То на небе парит планетный хор,Где луч любой аттически горонций.Чего от века этого желать,Искать какую правду ныне стоит,Гонцам в геенне огненной пылать,Их жертв теперь иное беспокоит,Летят они в пылающей желти,Чернятся небокрылыми тенями,Клянут чудовищ, Господи прости,А те за смотровыми огонямиС томительною жадностью следят,Юродивые слезы утирая,Вдруг брамники урочно доедятНестынущие брашна и от раяПривнесенные с почтою благойВ эгиде богохвального ГермесаТерпкие вина, яшмой дорогойОсветленные, глиной ХерсонесаДержимые изящно, долиютИ вспомнятся о них, и возалкаютУбавить мук несносных, нет, пиютБраменники мои, не потакаютГубительской армаде, всечестноДают оценку яствиям воскресным,Оценивают сладкое виноИ горькое, сладимое небеснымДурманящим сандалом, в миндаляхНастоенные дивные нектары,Горят, горят оне о хрусталях,Фаянсовые грея будуары,Готовые уже для первых блюд,Закусок леденеющих и пряных,Альковницы, поспешные на блуд,Несут их чинно, в патинах румяныхСих ликов девиц нежных торжестваПечать искрится, доброе весельеЛегко для молодого естества,Несут они, взирая новосельеАдское и одесное, своиЗакусочные милые гешефты,Нет разве тут медовой кутии,А татям и убийцам, хоть аншеф ты,Хоть маршал цезарийский, крысобой,Водитель ужасающих кентурий,Аваддо был в миру, а здесь тобойСейчас и присно балованных фурийОдне интересуются чреды,Поэтому не кстати поминаньеЗемного бытия, все молодыРайские гости, сумрачное знаньеПечалей их умножить не вольно,Сидят, гляди, с привратниками вместеИ радуются тем, итак, виноЭлизиума к ангельской сиестеКак раз успело вовремя, держатьЕще два слова стоит о закуске,Одно скажу о ней, что ублажатьСпособны эти яства, в каждом лускеТаящие изюмины и вкусТрапезы государской, черносливаОгнь мускусный, а то иной мускус,Мирским и незнакомый, иль отливаСеврюжьего оливки, виноградСребристый, огнецветные маслины,Иль блюда, незнакомые подряд,Какие прежде славили эллины,Изысками и негой вкусовой(Напомню, это слово о цимесах)Гурмана, облеченного живойПомазанною властью и в Гермесах,Быть может, содержащего себеМессию ли, питомца Аполлона,Чудесно поразить, но об алчбе,Виждимой ангелами с небосклона,Пора нам снова молвить, потомуСледят с надеждой грешники жалкиеЗа сьестой, провожая по уму,Встречая по одежке ли мирскиеТеней средоточенья, им ГосподьВ раю и у адских ворот браменныхЗемную щедро дарует солодь,В сих пированьях бавой неизменныхУчастье принимают чередыСоадские, отвязанные сворыНасильников, губительной средыЛакеи, торжествующие воры,Когда-то обокравшие царейПренищих, надругавшиеся праздноИ лихо над величием, псарейТолпы жалкие, ныне безобразноСтенающие, много, много их,Невинных духовидцев попиравших,Бывает здесь, из помыслов благихОставим этот перечень для павшихИль падших ангелов, одних ещеЛишь демонов означим, те личиныИмели див, алкали горячоДуховности, бессмертья и кончиныБезвинных чурно близили, рядясьВ невест богожеланных одеянья,А сами не свершали отродясьХотя бы милосердного деянья.Их бросим безнадежно пресмыкатьЧеремы скользких теней, до четверговПиры оставим, вежды не смыкатьРавно о блудном скопище изверговНам ныне и восприсно, отложитьРассказ велит холодное раздумье,Нельзя мертвым надеяться и жить,Сейчас безумных тварей скудоумье,Стенающихся панночек инцест,Блядей кровосмешение дурноеНа миг хотя забудем, тех невестСтрашит прикосновение земное,Молчать им должно с вишнями во ртах,Глотать еще сиреневые брашна,О наших чудодейственных листахСребриться, буде адница бесстрашна.Блеск гасит этот свет и тот, в пустыхАнтичных рифмах пестуется атом,И в нетях выступает разлитыхПолынь золотогорьким суррогатом.У Ра корона – мертвая петля,Всебледный огнь увечного дозораСжигает елисейские поля,Некрополи пред очесами, Кора.Воздушный Акрополь, за коим нетНи грез, ни яви, чернь сию стращая,Зардит ль, царица мира, в червный цветСотленные эпохи обращая.

Архаические опусы

Семнадцатый фрагмент

Как иссохнет багрец – кровь зачерпни мою,Светлый Господь, поставь юродивые меты,Не спасти и Крестом огнь-братию сию,Указуют шляхи нам в инакие светы.Аще ляжет Звезда, запируем и там,Не хватило на всех нас лазори Господней,Прибили царичей ко еловым щитам,Наспех внесенным вверх из подвальцев исподней.Ах, я ели всегда паче смерти любил,В новогоднем чаду век просиживал зимы,Рождество ни одно и теперь не избыл,Глянут как чернецы – белью будут язвимы.И теперь юродной вопиявший молчитИ пристали давно ангелки черневые,Не дождаться трубы, Сыне мой воскричит,Буде могут изречь на Суде неживые.И хотели спастись, и хотели бежать,Но младенцев и тех различили по крови,Принялася тогда Смерть неплодная жатьСерпней пажити, нам изъясняться в любови.Ведал как упастись, дотянул бы деньки,Но по лотосам вдоль не прошелся из серы,Сожимаю в перстах недород-волошки,Для сыночка оне, для Михалки, химеры.Говорила, спасешь из исподней любой,Да, нелюба, сама христарадно сгубила,Разве усны, слезясь, посквернила божбой,Гвоздевое сребро так в распятие вбила.Наискось зашили мой порубленный лик,Ничего от него и досель не осталось,Только лежа в гробу аз предстал всевелик,Лишь во гробушке тех нищих яствий досталось.В вечном царствии пир юрово отгремел,На трапезных замки, претемны Элизеи,Алчет пурпурных вин, кто бежать не сумел,Но сготован четверг и мельчат ротозеи.Смертной каши восласть мы наелись, Отец,Все слегли однова и не встребуют емен,И последок любой – ныне Твой первенец,Темен он иль всебел, превелик иль никчемен.

«В алтарях мы всесвятных теснились…»

В алтарях мы всесвятных теснилисьИ служений алкали благих,Но златые кресты отоснились:Червоточны распятия их.Днесь Господние с рыбами нети,Человеков не ищут ловцы,И преложны парафии эти,Во которых собиты венцы.Ах, о нас еще десно расскажут,Перстный свет яко будет далек —И Христу ангелочки укажут,Где последний истлел василек.

«Предъявилась пурпурная дива Христу…»

Предъявилась пурпурная дива Христу,Отражаясь в терничных очах.Здесь и Смерть поднесла перстный палец ко рту:«То ли царствие в горних лучах?»Сыне, Лазарь давно в смрадной яме изгнилИ с распятья Тебе не сойти.Мертвый первенец мертвых зачем хоронил —Все на свадьбу пришли во плоти.Зрел Господь, как безумная бросила матьЧернорозный венец в колыбель,Как трапезники стали костями сниматьСо невесты венечную бель.И был венчан по смерти возлюбленный Сын,И Его закатилась Звезда,И теперь с утопленных в цветы крестовинЧерных роз не сорвать никогда.