На смерть Цины
вернуться

Есепкин Яков
Шрифт:

«Почему неблаженны и те человеки…»

Почему неблаженны и те человеки,Возлюбившие страстно Господнего Сына,Им огонь прожигает кровавые веки,Им и тризнится в каждом дереве осина.Ах, не могут они добрести до распятья,Божий голос молебственный слух различает,Но вотще ангелки раскрывают объятья,Ждут-пождут, а Господь всех доселе встречает.Исполать вековечной замирной дороге,Волочатся по ней исступленные орды,И опять забывают о Господе БогеСтрастотерпцы – любовию только прегорды.Им страстное томление снится в могилах,Им дарована свыше юдольная мука,Юродивы они и забыться не в силахОт Христоса гвоздящего черного стука.

Архаические опусы

Восемнадцатый фрагмент

Господь, смерти в четверг воспрошаю опять,Буде вина испиты не впрок, а в потехуИ обильная адская точится рать,Ближе тени ея, юродным не до смеху.Так не поняли, так не сумели онеСмерть кровинок понять в истеченье похмельном,Вопиящие рты на помины в окнеОтобьем, яко роз черноту на отбельном.Отбелим их, Господе, велика печаль,Не веселие правило ими, но тризна.Царской не было жизни, да ей-ведь не жаль,Вспомнят живы еще, пусть неймет укоризна.Не смогли победить и сойти не смогли,Чермной туши черней самочинны укоры,И стуги на гробах, доиспрахших в земли,Благовествуют, чтоб прелагали заморы.Ан оне эти жертвы прияли в миру,Да и сами сперва, свет изочий не древен,Пировали, а детки слегли во пиру,Кликну внове, Господь, разве мертвых царевен.Ибо некого звать боле в черном резье,И когда нам побитые вежды изгасят,Углядит всяк слепец, как в подрамном розьеПрахоря золотыя павлины и красят.На миру смерть красна, ну а мы, гордецы,Повлачили венцы по святым ЭлизеямИ не зная – в огне терневые венцыИ по варварским днесь растащенны музеям.Укажите из вас не участников техРаспинаний чумных и пребудем в расчете,И со смерти тогда я избуду сей грех,Вы всещедро вино четвергово испьете.

«По контурам блуждающих огней…»

По контурам блуждающих огней,Змеиным жалам и горящим косамНам выход в царство мертвенных тенейУкажут, яко мрамор камнетесам.Пройдя врата в портальном серебре,Персты утопим в перстни и браслеты,На золотопокрасочной кореЗаблещут огнелистные букеты.Встречай гонимых странников, Аид,Князей хмельных сокликивай на тризну,Преявились мы в сонме аонид,Сынки мертвые зреют ли Отчизну.Пусть мается без царичей онаИль, может, о Ироде веселится,И нам несите ж горького вина,Мгновение одесное пусть длится.Коль здравствуют иродников толпы,Зерцала не увиждят крысолова,Свое нерукотворные столпыВзнесем помимо детища Петрова.Честно хотели Господу служить,Пенаты благоденственные славить,Но время не пришло елику жить,Демонов станем песнями забавить.Главы и полотенца с плеч долойСлетели, востречай теперь успенныхГероев, диаментовой иглойЯзыцы протыкай сиих блаженных.Духовничества сказочную статьВновь ложный свод багрит и яд столешниц,Мы будем о любви воспоминатьИ чествоваться профилями грешниц.Ступают дивы белые легко,Цитрарии под узкими ступнямиЕще благоухают высоко,Виются за понтонными огнями.Здесь камень бренный – памятник блажным,И праведники тьму загробных далейОчами выжигают, чтоб инымПомочь найти святой багрец скрижалей.Морок его непросто различить,Скрижали сами тернием увиты,Лишь свет начнется пелены точитьСмугою, значит, близко лазуриты,В каких еще брадатый МоисейСверкает и беседует с мессией,А снизу торговец и фарисей,Распятые позднее Византией,Темно глядят на Господа ХристаИ, празднуя всехрамовые торги,Софиста-книгочея от листаНочного отрывают для каторгиВоскресных пирований и трапезНедельных, тайных вечерей отмольных,Эпохами влекомых под обрезЛжетворных фолиантов и крамольных,Скорей, Огюст, невежественных книг,Беспамятству сонорных эпитафий,Угодных душам выбритых расстригИ желти битых временем парафий.Так вот, чтоб смысла нить не утерялЧитатель терпеливый, лазуритыО первом приближении сверялС реальною картиной МаргаритыИзбранник, Гретхен юной проводникВ миры иные разве, прорицатель,Целованный Христосом ученик,Никак не краснокнижник и писатель.А мы, заметим только a propo,У них во многом черпали наукиМиражность исторической, скупоСегодняшнее время на порукиНебесные, учености самойЗадето нарицательное имя,Грозят недаром тирсом и сумойВека тому, кто Господа приимя,Об истине решился гласно речь,Глас трепетный возвысил, от юродстваХотел младых героев остеречь,Явил пример земного небородства.Одна тому сейчас награда есть,Посох незрячий с патиной темницы,Сочли б витии древние за честьТакое жалованье, но страницыИстории новейшей не пестрятГеройства образцами, низких тюремВременщики бегут и мир дарятПисьмом, всечуждым золота и сурем,И даже на примере вековомКонтактов человечества с Аидом,Нельзя теперь хвалиться торжествомУченой достоверности и видом,Хоть внешне соответствующим тьмеБиблейской, о которой и горелиВ злаченом багреце иль суремеСкрижали, кои праведники зрели.Простит ли мне читатель записнойПисьма и рассуждений тривиальность,Но в башне под опалою свечнойОдну внимал я мрачную сакральностьИ видел, что с Фаустом нам вкушатьЛазурные и черные текстуры,Дилеммы безответные решатьС химерами темниц и верхотуры.В потире лишь осадок ветхих бурь,Слезой обвитый, цветом ли чешуйным,И мы узрим, как черную лазурьДвуперстием пробьет кровавоструйным.

«Ничего мы, Господь, и теперь не таим…»

Ничего мы, Господь, и теперь не таим,И точает венцы наши смерть васильками,На помине Твоем в лепоте предстоим —Что шутейных краснить и златыми стежками.А музыка гремит и поют веселоТлумы нищие днесь заунывные псальмы,Красным было в миру игрунов ремесло,Горицветным вином утолили печаль мы.И молчат ангелы, и во твердых гробахЛиры с нами, Господь, и пустые сорокиВсё галдят, и у нас пропеклась на губахЗвонно червная кровь чрез языцы высоки.

«Разве темень летейской Звезды…»

Разве темень летейской ЗвездыОтражается в нетях ловцов,Ни живой и ни мертвой водыНе узреть из-под горних венцов.Тяжелее распятий они,Всяк земною полынью горчит,Кровью ль нашей гасимы огни:Золотое на красном точит.Китеж-град в усыпальнице вод,Славных витязей полно искать,Закружил их царевн хоровод —Вместе мертвую брагу алкать.То архангелов Трубы слышней,То двуногий смыкается лес,Но сельфиды во злате огнейИ безмолвные Триры небес.Убиенным зачем воскресать,Втще худые короны ложить,Сим пристало кровицей писать,Потому и младенцам не жить.Только тернии красили их,Написания спрячут в ларцах,Изъявимся тогда о своихНепорочных соборных венцах.По расписанным кровью стенамДевы-призраки пурпур свиют,Где Господние ангелы намНощно черные псальмы поют.

«Нет страшней четверга, только в нем упастись…»

Нет страшней четверга, только в нем упастись,Господь, чадам Твоим непозвольно и ныне,Как сумеем к Тебе на мурог доплестись,Излием со дыхниц по смертельной терцине.Стали, Господи, мы за распятьем белы,Преалкали свое из пиалок скудельных,Не трилистники ль там восчервляют углы,Где мессии лежат без крестов богодельных.Встретим жадную Смерть и окупим с лихвойВсемирские грехи, каистры хлебные бросим,Мало черных дворов и терни юровой —Право жити-любить хоть бы ею испросим.

«Веселися в престольной гульбе…»

Веселися в престольной гульбе,Царский стол полон водки и снеди.Мы отдарим треклятой алчбеСукровичные вретища, леди.Будет нощно старизна гореть,Денно мертвенным пламенем чезнуть,Как одним не дано умереть,Так иные не могут воскреснуть.Знать, несли эти яства не нам,Пенны кубки другим подносили,Ан прошлись по басовым струнам

Конец ознакомительного фрагмента.