– Так чего хотел-то? – спрашиваю.

– Морду тебе набить. Чтоб не выёживался.

– Ну попробуй, – пожал я плечами.

Парень хотел ударить мне в лицо, но к счастью, мои наработанные годами рефлексы со сменой тела никуда не пропали. Сделав нырок, я нанёс левый боковой в голову (до которой еле достал), и отскочив в сторону, оказался у противника за спиной. Принял боевую стойку.

Мальчишки тут же разошлись в стороны и выстроились кругом вокруг нас, образовав подобие арены.

– Давай, Бульдог, наваляй барчуку! – подзадоривали они здоровяка.

А тот, будто и не почувствовал удар, развернулся и ринулся на меня, словно желая снести своей массой. Я снова ушёл с линии атаки. Техника у моего оппонента была никакая. Замахивался постоянно, открывался. Удар не поставлен. Впрочем, такой шкаф даже непоставленным ударом мог зашибить на смерть, а потому я решил пока не сближаться, сохранять дистанцию и выматывать противника. Бить же я собирался только руками, используя то, что Михаил и так уже наработал до меня.

А парень ещё пуще разозлился, но теперь бросаться на меня не стал.

– Бегай, бегай, – процедил он. – Добегаешься, ссыкло.

Он ещё раз попытался меня достать, но я, уклонившись, двинул локтем в рёбра и снова оказался вне зоны досягаемости. Здоровяк зарычал то ли от боли, то ли от ярости и опять ринулся в атаку. Тут я ему нанёс боковой в челюсть, ибо противник мой даже и не думал прикрывать подбородок. Этот удар произвёл на него более ощутимый эффект: Бульдог пошатнулся и чуть не упал. На мгновение потерял ориентацию, и я, улучив момент, провёл ему двоечку в голову, а затем мощным ударом в печень заставил согнуться. Ещё одни сильный удар по голове – и здоровяк лежит на пыльной грунтовке.

Ребята – в шоке. Стоят, молчат, переводя недоумённые взгляды то на меня, то на пытающегося подняться Бульдога.

– Ну что, кто следующий? – спросил я, обводя взглядом собравшихся. На миг показалось, что на меня сейчас ринутся всей толпой. Один парень, длинноносый с наглыми глазами навыкате, что-то сжимал в кармане жилетки. Он было хотел двинуться ко мне, но второй, рыжий веснушчатый, его остановил жестом. Другие не торопились вступаться за своего товарища. Не гопники, похоже – обычные дворовые ребята.

– Ни хрена себе! – воскликнул белобрысый шкет. – Барчук Бульдога уделал. Видали?

Двое старших помогли Бульдогу подняться, а тот отошёл в сторонку и присел на траву, приходя в себя.

– Ну ты даёшь. Где так махаться научился? – удивился рыжий малый. Он тоже был рослый, но совсем не «боевого» телосложения. Одет он был лучше остальных: чистый сюртук без заплат, кожаные туфли, новенькая кепка.

– Да так, занимался, – я поправил одежду и осмотрел разбитые костяшки пальцев. – Жить захочешь – научишься.

Когда я подошёл к Бульдогу, он даже не посмотрел на меня. Уставился угрюмо в землю.

– Если башка кружится – это сотрясение. Полежать надо пару дней, – сказал я. – А лучше – в больницу сходи на всякий случай, – потом я окинул взглядом собравшихся. – Ладно, пацаны, бывайте.

Возле рыночной площади было людно. Торговцы зазывали к лавкам, покупатели торговались. Меж рядов важно расхаживал городовой, внимательно наблюдая за народом, особенно приглядываясь к чумазой ребятне беспризорного вида, что шастала среди прохожих. Автомобиль с высоким угловатым корпусом и табличкой «паровой извозчик», установленной на крыше, поджидал на углу пассажиров. Водитель курил самокрутку, облокотившись о капот.

А мне уже начали порядком надоедать взгляды, бросаемые местными в мою сторону. Немного неловко даже себя чувствовал, словно не дорогой сюртук надел, а горшок на голову. Людей в богатой одежде на улице вообще не было, поэтому не удивительно, что я оказался тут белой вороной. А ещё местные мальчишки-попрошайки тут же слетелись ко мне, как мухи на… мёд, и начали клянчить деньги.

Отвлечённый этой суетой, я даже не заметил, как кто-то залез мне в карман. Почувствовав лёгкий толчок, я на рефлексе обернулся и едва успел схватить вора за рукав. Это оказался ребёнок – пацан совсем мелкий, лет семи-восьми. Поняв, что из моих крепких пальцев невозможно вырваться, он жалобно заскулил, что ему есть нечего, родители умерли и вообще всё плохо. В это охотно верилось, стоило только взглянуть на его тощую физиономию.

А городовой – тут как тут.

– А ну пошли вон, пока в каталажку не упёк! – рявкнул он на попрошаек, и обратился уважительно ко мне: – Всё в порядке, господин? Этот вас ограбить пытался?

– Не, – говорю. – Всё хорошо. Просто общаемся.

Что-то мне жалко стало мальчонку.

– Ну как знаете, – хмыкнул страж порядка. – Только вот зря защищаете его. Таких плетьми бить надо, чтоб неповадно было.

Он развернулся и важно пошёл прочь, поглядывая в мою сторону.

Я присел на корточки, не разжимая руку воришки.