– Если мне не изменяет память, ты всегда хотел только по театрам, ресторанам и пивнушкам болтаться, да девок кадрить.

– А может, у меня в жизни приоритеты изменились? Не прельщают меня больше театры и рестораны, а пью теперь только по праздникам. Достаточно! Новая жизнь началась. И нормальной семьёй хочу обзавестись, чтоб по-человечески всё было. Домашний очаг, детишки там и всё такое прочее.

– И что, есть кто-то на примете? – Катрин взглянула на меня с хитрой усмешкой.

– Слушай, давай по честному. У нас с тобой мало общего было. Ты служишь где-то там своему роду… А у меня другая жизнь теперь, как видишь.

– Ты что оправдываешься что ли? – рассмеялась Катрин. – Нет, серьёзно, ты как будто другим человеком стал. Что-то ты не слишком-то заботился о моих чувствах, когда у меня на глазах с молодой барышней Куропаткиной флиртовал, а потом – с дочерью булочника. А сейчас что на тебя нашло?

«Ну и кабель же ты», – усмехнулся я себе прежнему. Чем больше я узнавал о своём прошлом, тем больше понимал, почему Птахины не хотели со мной иметь дел.

– Прости меня, Катя, – сказал я, – я был молод и глуп. Не держи зла. Пытаюсь исправиться.

– Да ладно. Кто она?

– Медсестра из больницы. Познакомились через Николая. Добрая, и руки золотые. Так ты не держишь зла?

– Конечно, нет. Это же работа моя была. Я должна была втереться к тебе в доверие и приглядывать, чтобы не случилось ничего дурного.

– Всего лишь работа? Я думал, у нас были чувства.

– Мне о чувствах думать не положено, – пожала плечами Катрин. – Моё дело – служить.

– Глупость какая-то. Служба службой, а личная жизнь тоже должна быть, нельзя же так себя во всём ограничивать.

– И это говорит человек, выросший в боярской семье? Странны речи твои, Миша.

Так, снова меня занесло не туда. Снова сказалось моё повальное незнание местных обычаев. И всё же, как бы Катрин не отрицала это, я знал, что у неё есть по отношению ко мне чувства. Может быть, они спрятаны где-то глубоко за вбитыми с детства в голову идеями самоотверженной службы и преданности роду, но есть. Я это по глазам её видел, особенно в тот вечер, когда мы на заднем сиденье… Одним словом, я это просто знал. Но всё же сейчас сердце моё принадлежало другой. Вот только будущее представлялось столь туманным, что я не знал, сможем ли мы с Таней быть вместе. Как минимум, я намеревался вытащить её из этой дыры. Тут становилось слишком опасно.

– Знаешь, – сказал я. – Если так получится, что меня никто не убьёт, и я действительно смогу основать свой род, я бы почёл за честь, чтоб ты служила мне.

– Для меня тоже будет честью, – улыбнулась Катрин. – Но до этого надо дожить.

Когда мы поужинали, была уже почти ночь, и Катрин намеревалась заступить на дежурство. Я не думал, что сегодня нам грозит опасность и полагал, что стоит отдохнуть, но дружинница не согласилась. Она тоже знала, какими способностями обладает Капитан, и считала: лучше перестраховаться.

Она устроилась в соседней комнате. А когда я наутро проснулся, то оказалось, что Катрин сидит в углу моей комнаты, на её коленях лежит карабин, на столе рядом – револьвер.

– Твою налево... Не пугай меня больше так, – произнёс я, вскочив и чуть не схватившись за револьвер, что хранился у меня под подушкой. – Так и инфаркт заработать недолго. Ты что, всю ночь тут сидишь?

– Да. Разогреешь завтрак сам? Мне вздремнуть надо.

– Само собой. Отдыхай, конечно, – пожал я плечами.

Но спала она недолго: всего пару часов. А потом куда-то ушла. Я же, поев, принялся таращиться в окно на редких прохожих и ещё более редкие транспортные средства. Больше заняться было нечем.

Не прошло и часа, как Катрин вернулась, а вместе с ней в квартиру ввалились шестеро. Двоих я знал: это были Андрей и здоровый белобрысый десятник. Среди компании оказалась женщина – тоже довольно рослая и крепкая, на вид уже далеко за тридцать.

Все шестеро были одеты по-простому, как заправские рабочие и походили скорее на банду, чем на дружинников. Все были при оружии.

Основное вооружение их составляли карабины с рычажными затворами, похожие на тот, что носила Катрин, но немного отличавшиеся друг от друга длиной ствола, гравировкой и прочими мелочами. Как я понял, такое оружие пользовалось популярностью у дружины из-за скорострельности, которая была выше, чем у винтовок со поворотно-скользящим затвором.

Один из парней тащил на плече ручной пулемёт с перфорированным кожухом ствола и толстым дисковым магазином, крепящимся сверху ствольной коробки.