Что ж. Это прошлое, от него никуда не деться. Ты, Кристофер, говорил, мне, что я никто, и вот посмотри, кем я стала. Ты утверждал, что меня никто не захочет, но в гостиной меня ждет шикарный мужчина, которого поедает взглядами добрая половина наших сотрудниц. Я вижу, как на него оборачиваются женщины на улице. Еще я хорошо помню реакцию Дейзи на него. И буду последней дурой, если пойду сейчас на поводу своих страхов, вместо того, чтобы слушать свое сердце.

А сердце хочет к нему. Горит, рвется из груди.

Глубоко вдохнув, я выхожу в гостиную, где Ник стоит ко мне спиной. Когда он слышит стук моих каблуков о пол, поворачивается, и застывает с открытым ртом. Его взгляд ласкает мои ноги, медленно поднимаясь вверх, по животу, задерживаясь на ложбинке груди, потом на губах, и, в итоге, пристально смотрит мне в глаза.

Проходит несколько секунд, прежде чем он хрипит.

— Кэт… ты выглядишь… К черту ресторан. Единственное, к чему я сейчас испытываю голод, стоит сейчас в паре шагах от меня. И будь я проклят, мой член сейчас говорит то же самое.

Его слова и похотливый взгляд заставляют меня смеяться. Подхожу к нему вплотную и замираю, когда вижу, что он держит в руках. Мои глаза застилают слезы, когда взгляд цепляется за фотографию родителей, которая висела в рамке на стене. Они счастливо улыбаются, папа держит меня на руках, а мама поправляет мое голубое платье, которое подксочило вверх. Фотограф позвал ее, и она смотрит из–за плеча в обьектив. Прямо на меня сейчас. Ее глаза искрятся от любви и нежности. Мамочка…

— Ты точная копия папы, — тихо говорит Доминик. — Но не глаза. Глаза мамины. Такие же огромные и зеленые. И улыбка. Твои родители были очень красивой парой. Мне очень хотелось бы с ними познакомиться…

— Я так скучаю по ним… — говорю я, и забираю рамку у него из рук.

— Уверен, они гордились бы тобой, — подбадривает Ник, и я грустно улыбаюсь.

— Знаю. Но не все, что я делала в жизни, является предметом моей гордости. Я бы желала, чтобы некоторых вещей со мной не произошло, — я всхлипываю и опускаю глаза.

— Эй, — он берет в ладони мое лицо и поднимает вверх так, чтобы я посмотрела на него. — Если бы жизнь протекала по–другому, мы бы с тобой не встретились. Не стояли бы сейчас здесь, и я не держал бы тебя с своих обьятиях.

С этими словами он наклоняется и оставляет легкий поцелуй на моих губах. Я утыкаюсь носом в его шею и вдыхаю такой родной аромат.

— Ты не всегда можешь повлиять на то, что с тобой происходит. Но ты всегда можешь поменять свое отношение к происходящему. И тогда ты будешь руководить ситуацией, а не она тобой. У тебя всегда есть выбор, и именно он определяет, когда ты будешь счастлива… Забудь обо всем, что тебя тревожит. Пойдем. Время быть счастливой.

Я улыбаюсь ему сквозь слезы, ставлю рамку на журнальный столик, мысленно поцеловав родителей, и беру Ника за руку.

— Спасибо тебе, — шепчу я.

Он не спрашивает за что. Но я знаю, что благодарю его за все. За то, что возвращает меня к жизни, за то, что рядом.

***

Когда мы на месте, метрдотель провожает нас к нашему столику и обещает, что официант скоро подойдет.

Я заказываю салат из рукколы, помидоров и пармезана, в качестве основного блюда — стейк из лосося на гриле в лимонно–каперсовом соусе, сервированный со спаржей. Ник заказывает филе «Миньон» с грибами и картофелем в розмарине, и салат «Цезарь». Запивать все это мы будем красным вином «Пино Нуар», простите, за сколько? Триста пятьдесят долларов за бутылку?! Он сошел с ума.

— Ник, я не думаю, что смогу себе позволить заплатить за сегодняшний ужин, — шепчу я, когда официант принимает наш заказ и уходит.

— Кэт, я похож на мужчину, который позволит женщине заплатить за себя самой? Просто наслаждайся вкусной едой и приятным общением со своим спутником, — подмигивает он мне, и я немного расслабляюсь.

— Расскажи мне о себе, — через какое–то время, требую я.

— Что именно ты хочешь знать? — он вопросительно выгибает бровь.

— Расскажи о своей первой любви, например. Кто она? Как зовут?

— О первой любви? — Ник задумчиво чешет подбородок, и я слышу как хрустит щетина под его пальцами. Подушечки моих собственных пальцев начинает покалывать, когда я вспоминаю, какая она на ощупь, и начинаю ерзать на стуле. В моих трусиках становится горячо, стоит мне представить, как эта щетина царапала мои губы и грудь… и шею. И еще ниже. Сжимаю колени под столом, и сдерживаю стон разочарования, когда официант приносит наши блюда, вырывая меня из иллюзий.