Увеличенный участок схемы показывал темные, незавершенные соты юнитов, налипшие на стенки желудочков и окружающие легочную артерию и аорту. Не было сомнения, что часть юнитов проникла в миокард и добралась до клапанов.

Ну, это понятно. Контроль жизненно-важных органов. В целом ведь ничего плохого.

Искин, сосредотачиваясь, выдохнул. От локтя по предплечью в ладонь потек холод, будто мелкий лед по реке. Несколько секунд было терпимо, потом рука онемела, а после появилось ощущение, будто она промерзает насквозь, вглубь, от эпителия к костям.

Боль была жуткая.

— С-свет, — выдавил Искин, и Баль вновь сдвинул световой круг.

— Прости.

— Убью, с-с-с… сучонок.

Кожа девчонки побелела под пальцами.

Пять, четыре, три, повел счет Искин, стараясь, чтобы не дергалось, не плыло лицо. Черт-те что Баль подумает. Два… И ведь подумает, если увидит…

Он закусил губу.

Один!

Импульс ушел, и рука мгновенно сделалась горячей. Экран биопака покрылся рябью помех. Индикатор электромагнитной ловушки позеленел.

— Глаза! — заорал Баль.

— Что глаза? — спросил Искин.

— Один глаз дрогнул!

— Ясно. Свет выруби.

— Блин!

Баль погасил фонарь, и какое-то время комната перед Искиным мерцала в режиме стробоскопа, то пропадая, то появляясь углами, окном, холодильником.

Он закрыл и открыл глаза. Стало полегче.

Ловушка под ладонью мелко подрагивала — изнутри ее бомбардировало умерщвленными юнитами. По магнитным каналам, как сок через соломинку, колонию затягивало в накопитель. Хотя здесь, конечно, вряд ли можно было говорить о смерти. Какая у квазижизни смерть?

Соты на схеме медленно распадались.

— Я покурю? — спросил Баль.

— Окно только открой, — сказал Искин.

— Знаю.

Долго впустую щелкала зажигалка.

— Что ты там? — спросил Искин.

— Хрен ли, все в пятнах, сигареты не вижу. И руки будто чужие. Тут еще совмести одно с другим. Этот твой фонарь…

Баль наконец закурил. Запах дешевого табака усилился.

— Чем ты там травишься? — спросил Искин.

— «Даншин слим», кажется.

— Это чьи?

— То ли корейские, то ли иранские. Похрен.

Баль ссутулился у подоконника. Смолы и никотин — наше все.

Пользуясь свободой от чужих глаз, Искин добил колонию повторным, пусть и ослабленным импульсом. Вяло пытающиеся самоорганизоваться соты распались окончательно. Часть юнитов, не захваченная ловушкой, растворилась в крови. Бугорки-накопители всплыли было снова, но под пальцами Искина промялись и безобидной белесой солью просочились сквозь поры.

Что ж, это хорошо. Половина дела.

Искин, снимая напряжение, потряс рукой. Где-то внутри нее, вокруг лучевой кости, рушилась сейчас выстроенная магнитонная спираль и тут же создавалась новая. Пять минут на все про все, и папа, мои маленькие, снова будет готов на подвиги.

В глазах слегка плыло, то ли он все же пересмотрел на свет фонаря, то ли импульс потребовал приличное количество энергии.

— Баль, у тебя есть что поесть? — спросил Искин.

— Девчонке?

— Мне. Или сделай сладкий кофе.

Баль выдохнул дым и выбросил окурок в окно.

— Окей, масса.

Он любил странные словечки.

Пока хозяин комнаты заливал в миниатюрный чайник «акванову» и ставил его на крохотную электрическую плитку, Искин запустил «Моллер» на повторное сканирование. На тридцати процентах биопак подвис, и вылечило его только извлечение аккумулятора. Пришлось отрывать присоски и проводить процедуру активации по-новой.

Кстати…

Искин отлепил от девушки отработавшую ловушку. Колония мертвых юнитов казалась серым узором, нанесенным на стенки прозрачного колпака.

— Лем, тебе сколько ложек? — спросил Баль. — Сахарозаменителя у меня мало, если что.

— Три. Все равно — три.

Баль с кряхтением полез в шкафчик.

— Умеешь ты…

Искин отвернул колпак, вскрыл и высыпал его содержимое в рот. Мертвецы имели вкус пыли, но чуть кислили на языке. Что ж, скоро он узнает, есть ли в них что-то полезное. По крайней мере, станет известно, какая версия была поставлена девчонке изначально. Ходят слухи, что Фольдланд вовсю использует бегущих из страны, как шпионов. Причем люди и не подозревают, что собирают, систематизируют и делятся информацией с Гаусхоффеном или Кель-центром.

Может, и здесь так?

Перегрузившийся биопак пискнул. Запустилось сканирование. Семь процентов. Двадцать два процента…

— Лем.

— Что? — поднял глаза Искин.

— Кофе.

Баль сунул ему чашку с дымящейся черной бурдой.

— Синтетика?

— Ха! Я настоящий кофе уже года три как не видел!

— В «Ла Форже» за пять марок можно побаловать себя крохотной порцией, — сказал Искин, подув на кофе.

Баль присвистнул.

— Хрена себе!

— Меня тут угостили на прошлой неделе. Если бы я что-то разобрал…