— А поподробнее расскажу, если сделаешь выбор в пользу нового начальства. Если узнаешь обстоятельства, то выбор у тебя уже будет другой: контракт на распоряжение или пожизненная ссылка на Перун.

Да уж. Выбор действительно странный: или спокойная жизнь и привычное дело, или непонятно что в рабстве. Как же любопытно, зачем его жене вдруг понадобилась его жизнь? То, что он серый, ничего для них не значило, они сами никто не сканируется мониками, так что этот аргумент он отмёл сразу. Получается, ей нужны его знания, которые он приобрёл, работая на Комитет лояльности, пока не влез в дела одной из корпоративных семей.

И вот тут возможны варианты. Что такого он узнает, если нужно защищать эти знания договором на рабство? Тем более, этот договор официально нигде не будет фигурировать, он запрещён в Содружестве. Получается, гарантироваться договор будет только его совестью?

— Договор на распоряжение будет подтверждаться? — Если да, то получается моник, который будет его кодировать, тоже окажется хранителем тайны.

— Да, будет. Прилетит из Перуна человек для этой процедуры.

Ага, опять Перун. Значит, дело касается этой планеты. Считается, что ведьмы всегда держат своё слово, но Роджо не один раз сталкивался по своей работе с тем, что толкуют они это «слово» иногда о-очень по-своему. Хотя, жене начальника он доверял, она никогда не обманывала и не играла словами, как это любили делать другие ведьмы. Как они с Теодором нашли друг друга, такие разные и такие похожие, было не понятно. Говорят, он вернулся после тридцатидневной командировки уже с женой.

— Я согласен на договор с твоей женой. — Теодор в ответ кивнул головой, явно не сомневаясь в его выборе.

— Что ж, тогда слушай: мой сын — моник. Активировался пять дней назад.

— Это и есть тайна? — Удивился он. Не слышал он раньше о тайных мониках.

— Да. Никто не знает, кроме меня, Викторианы и теперь вот тебя.

— А почему…

— Почему мы это скрыли? Потому что он мой сын. И я не хочу ему такой судьбы, которая его ждёт. А ждёт его отсутствие выбора.

— Моники самые уважаемые люди Содружества. — Напомнил он, на что Айрани горько усмехнулся.

— Ты не понимаешь, о чём говоришь. Моники — это рабы Содружества. Ты не видел текста клятвы, которую они дают, а я видел. Я не могу оставить наследство и семью на того, кто даст такие обещания государству.

— Но клятву же можно отменить. — Намекнул он на то, что его собственную клятву Комитету отменяла какая-то красноволосая пожилая женщина с Перуна, которую жена начальника пригласила специально для этого случая. Он тогда был очень удивлён, потому что считалось, что моников среди красноволосых нет, раз там же одни женщины. А оказалось, что ведьмам они и не нужны.

— Моник, активировавшийся в шесть оборотов — это не серый, который просто много знает. Моники — это оружие! А оружие никто не захочет оставлять без присмотра, иначе проснешься завтра, а оно направлено против тебя. Тем более, что на данный момент уровня оракула их всего восемьдесят четыре на всё Содружество и, насколько я знаю, нет никого, кто бы стал моником в таком юном возрасте. Только это позволило нам пройти поверхностную проверку в тот день, когда была активация.

— И как вы собираетесь это скрывать?

— А я не знаю. — Улыбнулся Теодор. — И знать не хочу. В отличие от тебя или моей жены, я не могу врать следователям, а чего не знаешь — не расскажешь. И общение с сыном я сверну до минимума, чтобы он мне не рассказал случайно что-то такое, что мне знать не стоит. А теперь я ещё раз спрашиваю тебя: что ты выбираешь?

— Ссылка на Перун или договор по распоряжению?

— Да. Теперь выбор стоит именно так. И этот договор уже никто не сможет отменить, кроме кодировщиков Перуна, проверено неоднократно. Тебя закодируют на договор, меня — на сохранение тайны до её случайного или намеренного раскрытия общественности по независящим от меня обстоятельствам.

— У меня будет своя хозяйка? — Решил грустно пошутить он.

— Да. Только советую даже в уме так её не называть, а то проговоришься случайно. Она будет твой новый начальник. Пожизненный.

— Что ж, я согласен сменить начальство. Тогда, я прощаюсь с тобой, как с начальником, но, надеюсь, другом твоим я останусь?

— Конечно, Роджо! — Теодор даже назвал его настоящим именем. Роджо — значит «красный» на языке планеты, где он жил. Имя ему дали в детском доме (настоящего никто не знал) за то, что в моменты гнева лицо у него становилось алым от притока крови. А с тех пор, когда для всех Роджо стал Греем, то есть «серым», он даже начал отвыкать от своего старого имени. — И как к своему другу у меня будет к тебе просьба.

— Слушаю тебя.

— Вся моя жизнь до женитьбы была ненастоящей, и я не хочу этого своему сыну. Подозреваю, что у него не будет обычного детства, но друзья и знакомые пусть будут действительно случайными. Постарайся не подставлять ему своих людей под видом случайного знакомства. Почти всегда это становится известно впоследствии, и я помню, какой это был удар в моём случае.

— Как мне тогда сводить его с нужными людьми?

— Правда, она не так страшна, как кажется. Просто говори: вот эта девушка на меня работает. Или: вот он работает на твоего отца. Эта информация на самом деле почти не влияет на отношение к представленному человеку, не знаю, почему мой отец этого не понимал.