Шрифт:
— Становой! — выдохнул восьмилетний Кузьмёныш, добежав наконец, и чуть не ткнувшись в старосту, — С земскими!
Мальчишка согнулся в поясе, уперевшись руками в бёдра и задрав голову кверху. Луп-луп голубенькими напуганными глазками… Тьфу ты, даже и подзатыльник такому не дашь! С единой оплеушины на тот свет могёт. И как только душа держится в несуразном тельце?
— В Бога душу… — заругался один из мужиков, сжав древко косы до побеления сильных пальцев, и чуть не до деревяшечного хруста. В иное время ему непременно высказали бы за божбу всяково, но — начальство! В селе! Тут и святой забожится-то, не то што мы, грешники. Многоопытные мужики за всю свою жизнь натвёрдо усвоили, што начальство, оно не к добру. Либо тяготы новые християнам придумали, либо в солдатчину набор, либо иная какая гадость. Известное дело — чиновники! Уу, семя крапивное!
— Точно?! — староста склонился над заробевшим Кузьмёнышем, глядя на него вмиг посуровевшими глазами громовержца. Истукан каменный!
— Агась! — мальчишка закивал быстро-быстро, мотыляя тонкой шеей с несуразно большой головёнкой, — Мине бабка Лукерья вот так к себе пальцем, потом за ухо хвать! Больно! Вывернула ишшо так… А!? И в ухо всё што надо и наговорила! Земские с ним, но она не разобрала, хто такие, и писарь волостной.
— Ишшо и писарь! — заполошно ахнули среди баб, — Не иначе война, рази посреди лета вот этак! В солдатчину никак брать будут, а у мине Феденька в возраст вошёл, только обженить собрались!
Баба напугано закусила платок, а в её рано выцветших серых глазах начала проступать нешуточная паника, заражая прочих.
— Как же, Феденька… — всхлипнула она, из последних усилий сдерживая вой.
— Цыц, дуры! — староста гневно насупил брови, и мужики повинных баб поспешили навести порядок, щедро раздавая затрещины и ругая супружниц — кто вполголоса, а кто и на всю ивановскую. По характеру!
Какая там косьба опосля таково?! Известное дело, летом один день год кормит, но вот же — приехала беда, откуда не ждали. Начальство! Известное дело, не с хорошими же они вестями?! Какая теперя работа, какое што? Беда пришла, беда!
Собрав струменты, християне пошли до села, сбившись пчелиным роем. В кудлатых головах зрели самые дикие идеи и предположения, потому как известное дело — баре! Чево от них хорошево когда было? Ась? То-то!
До начальства народ дошёл мрачный и взбудораженный донельзя. Воинственный, ощетинившийся сельскохозяйственными орудиями. Фаланга! Во времена былые — сила…
… а потом коллективная память шепнула на ушко про солдат с ружьями, да про пушки картечью прямой наводкой. Куда там коса против пушек!
Приблизившись, християне растеряли добрую половину запала, замедлили ход и начали сдёргивать шапки, нестройно приветствуя незваных гостей. Тех, которые много хужей татарина! Татаре-то, они когда ишшо были! Да и были ли? А иго, так вот оно! Петербуржское. Барское!
— Здрав…
— … барин…
— … милость…
Лица деревянные, чисто идолы колодные, единым топором из пней дубовых вырубленные. Шапки в руках, спины склонены покорно, а вот глаза неправильные — настороженные. Не решили ишшо, скрипеть зубами до самых дёсен и склоняться перед силой, которая солому, аль бунт, и гори тогда вся округа огнями!
— Чево пожаловали-то, господа хорошие? — осторожно осведомился староста, выйдя вперёд, и чувствуя спиной молчаливую поддержку односельчан, — Оно как бы и тово, рановато с податями.
— Без тебя умные люди разберутся, смерд! — рослый, брюхастый становой растрясся с похмелья, да печёночные колики донимают, а от тово сильно не в духе. Гневен!
— Позвольте, Карл Иосифович? — земский чин вышел вперёд, сверкая близоруко пенсне в золотой оправе, отчево у многоопытных мужиков ажно зубы заныли. Известное дело, пинсне! Да ишшо и в золото оправлено.
Как для дохтура, так стёклышки такие первое дело. Учился, значица, без всяких, ажно глаза попортил. А как у стрекулиста [33] каково, так жди беды! Душу вынет, и чужую вложит, за всё по закону ихнему выйдет, без оглядки на нашенский покон.
А тут ишшо и золотое, то бишь матёрущий стрекулист, такой хуже шатуна. Шатун-то, он што, ежели в сравнении? А такой, в пинсне, не одного-двух мужичков задерёт, а всю округу по миру пустить могёт! И на рогатину таково не моги, н-да…
33
Имеет сразу три значения, сплетённых меж собой: мелкий чиновник, бумагомаратель, проныра.
— Прибыли мы для устройства у вас образовательного учреждения, сиречь четырёхклассного сельского училища… — начал стрекулист, отставив назад правую ногу в дорогущем ботиночке, и заложив руку за отворот сюртука.
— Чисто паук, — шепнула одна баба другой, выглядывая у мужа из подмышки, — лядащий такой, што сдыхоть как есть! Ручки-ножки тонкие, а пузо такое, што будто кровушки насосался досыта. — Агась! — ответствовала товарка, — Косиножка как есть! А губёшки-то, губёшки! С синцой. Верно ты, Марфа, сказала — сдыхоть какая-то к нам пожаловала, чистый упырь, не дай Бог таково приснить! От таково не жди добра.