Неуверенно помявшись, я подошла. Чего ей от меня нужно?

– Нравится? – Грачёва с самодовольным видом повернула ко мне альбом, и я увидела, что это не просто фотографии – это ее фотографии.

Глянцевые, шикарные черно-белые и цветные фотки, явно отщелканные в профессиональном салоне, во время профессиональной фотосессии. Рита на них была великолепна – попеременно в черном и красном облегающих платьях, она позировала в объятиях старинного дивана, даже не демонстрируя, а как бы намекая на все прелести, спрятанные под тонким, струистым шелком. Ее волосы были красиво уложены пляжной волной, без единого изъяна вечерний макияж был выполнен в подходящих ей фиолетово-розовых тонах.

– Это просто офигенно… – искренне восхитилась я, на мгновение забыв, что из-за ее вранья я попала в такой ужасный переплет. – Ты хочешь послать это в модельные агентства?

Рита презрительно фыркнула.

– Кому они нужны, эти агентства? Для того, чтобы сегодня пробиться в модельном бизнесе, нужно не это…

– А что? – опустившись на стул отвлеченно спросила я, продолжая рассматривать альбом – от фотографий было трудно оторваться.

– В наше время самое главное – это покровитель, шарящий в индустрии, – она многозначительно помолчала. – Сечёшь, о чем я?

Подняв на нее глаза, я кивнула – секу, конечно, не ребенок уже.

– Кстати, чем закончилась твоя история с прогулами? – неожиданно поменяла тему Рита. – Со Знаменским?

Я моргнула, пытаясь прогнать из глаз смущение.

– Да ничем особо. Все, как и было…

– Праавда? – подозрительно прищурившись, протянула Рита. – А стипендия что же?

– Стипендия? – стараясь не отводить взгляд, я вздохнула. – Академическая так и не зашла… Прозябаю вот на социальную…

– Это на полторы тыщи-то? – она поморщилась. – И как оно?

Я решила, что хватит с меня допросов, и встала.

– Тяжело, конечно. Но я работаю… Цветы продаю, с детками сижу по выходным. Ладно, Рит я побежала, у меня еще куча всего, что надо сделать… Удачи тебе с «покровителем».

– К Знаменскому не ходила на ковер? – догнал меня ее вопрос уже у книжных полок.

Я непроизвольно втянула голову в плечи.

– Неа…

И скрылась в узком коридоре меж пыльных томов географических атласов, забыв зачем пришла, и думая лишь о том, что меньше всего мне сейчас нужна ревность и обида этой находчивой, не по годам взрослой и явно отвергнутой стервы.

***

В тот день Виктор Алексеевич так и не позвонил, и я была уверена, что все кончено. Не знаю, как в плане учебы, но наши с ним странные отношения точно.

Не отношения – поправляла я себя. Рабство. Мое сексуальное рабство закончилось и, к какому бы результату это не привело, я должна быть рада хотя бы этому. А не поглядывать каждую минуту на экран телефона, не зная, чего я хочу больше – чтобы он навсегда оставил меня в покое или чтоб уже, наконец, черт бы его побрал, позвонил и… «вызвал». И уж точно не зная, чего больше боюсь – быть изгнанной из университета или того неоспоримого факта, что, если он все-таки меня выгонит, я его больше никогда не увижу.

На автомате делая все, что от меня требовалось, я старалась действовать по методу Скарлетт О’Хара - не думать обо всем этом сегодня. А желательно и завтра.

С Юлькой встретилась сразу же перед уроком английского – в скверике, подальше от аудитории, в которой меня чуть не заставили сделать… это. Рассказала ей о своей встрече с Грачёвой, разумеется, утаив о личной заинтересованности в том, чтобы эта встреча никогда больше не повторилась.

– А ну так это… там целая команда собирается – девочек, которых Знаменский пытался затащить в постель, – невозмутимо поведала мне подруга. – Мне одна птичка напела, что будет этому козлу жуткая мстя от нашего женского контингента… Вот Грачёва, вероятно, и пыталась тебя тоже аккуратно вовлечь…

– Какая мстя? За что? – не поняла я.

– Жалобу на него накатают, общую – мол приставал к студенткам, шантажировал… Может даже и посадят. Если получится доказать…

Скверик слегка закружился, и я на секунду задержала в груди воздух, пытаясь избавиться от накатившей вдруг тошноты.

– Эй, ты в порядке?.. – Юлька испуганно вскочила со скамейки и, вглядываясь мне в лицо, потрогала лоб. Потом опустила взгляд на мои ноги – в сидячем положении куртка раскрылась и стало видно, что у меня под юбкой. – Господи! Ты что – в чулках, ненормальная? Ты же заболеешь! Если уже не заболела…

– Юль, погоди… – я нетерпеливо откинула ее руку, пытаясь понять бледнею я или горю лихорадочным жаром. – К-какие доказательства? Он же не приставал ни к кому…

Упс. Опомнившись, я плотно закрыла рот.

– А ты откуда знаешь, что не приставал? – прищурившись, с подозрительным блеском в глазах, Юлька встала напротив меня, руки в боки.

Я закрыла глаза – с одной стороны, чтобы спрятаться от ее требовательного взгляда, а с другой – невольно пытаясь уйти в себя, разобраться… понять, почему я так уверена в нем. Почему думаю, что он… «не приставал». Что не наврал мне про Грачёву… Откуда я знаю? Ведь мог, мог наврать… Кто ж о такой мерзости правду говорит…