И тут началось самое ужасное. Дело было в том, что наказание за воровство в Солтурене было предусмотрено только одно. Без суда и следствия, не взирая на возраст и любые другие смягчающие обстоятельства воришке пойманному за руку эту самую руку и отрубали. Об этом Лейла знала прекрасно, и когда её потащили к площади для публичных наказаний, начала кричать и отчаянно вырываться. Но не тут-то было. Стражник держал её крепко, а следом к площади шла радостно улюлюкающая толпа.

Всё случилось очень быстро. Лейлу приволокли на площадь, вызвали палача, прижали её руку к деревянной колоде и отрубили кисть. В этот момент она на пару секунд потеряла сознание, но оказалось, что это ещё не всё. Чтобы человек с отрубленной рукой не умер от потери крови, ему прижигали обрубок раскаленным железом. И вот после этой процедуры, Лейла отключилась уже надолго.

Пришла в себя она от того, что её окатили водой. Вылили целое ведро. Лейлу больше никто не держал. Люди уже начали расходиться. Она встала, пошатнулась, но смогла удержаться на ногах. С волос и платья капала вода. Кто-то крикнул: ” Так тебе и надо, воровка!”, но Лейле было уже всё равно. Она медленно поковыляла от площади в сторону окраины города, где под покосившимся забором в высокой траве умирал Тони. Она не смогла спасти ни его ни себя. Ничего не смогла. Вообще.

Лейла дошла до брата и легла рядом обняв его. Тони был очень горячий, и ещё он бредил. Взрагивал, бессвязно бормотал какие-то отдельные слова, заходился в жутком кашле. Лейла подсунула здоровую руку под голову брата и уткнулась лбом в его висок, положив ему на лоб свои мокрые волосы. У неё тоже поднималась температура.

Элли ехала настолько быстро, насколько это было возможно, чтобы не загнать лошадь. И все равно через четыре часа её пришлось сменить. Животное слишком устало, чтобы поддерживать приемлемую скорость. Благо деревни по пути попадались достаточно часто, а коневодство в Солтурене было развито хорошо. Никаких трудностей связанных с покупкой и продажей лошадей у Элли не возникало.

За сутки ей пришлось менять лошадей дважды. Зато к вечеру она уже ясно различала на горизонте бледно-голубую сияющую дымку. Ошибки быть не могло. В том месте, где раньше стоял замок Айвери, теперь появилась ещё одна магическая аномалия. Судя по виду дымки – воздушная. Только вот не было у них в роду воздушников уровня архимага. И не только у них. Воздушников этого уровня не было ни у кого. Да и магистров как-то не наблюдалось. Хотя магистр бы такое в одиночку и не сотворил.

Спустя полтора часа Элли начала замерзать. Сначала она списала это на наступление ночи, но вскоре заметила иней на ветках деревьев, и поняла, что ночь тут ни при чём. На пути начали попадаться странные завихрения, воздушные воронки искрящиеся пропитавшей их маной. Элли несколько раз съезжала с дороги, огибая их по широкой дуге. Ветер постоянно менял направление. Внезапно и без причины. Температура стремительно снижалась по мере продвижения к городу. Элли надела на себя всю одежду, которая была у неё в сумке, но трёх рубашек оказалось явно не достаточно. К моменту приезда в город у неё уже зуб на зуб не попадал, поэтому первое, что она сделала – забежала в ближайший дом и нашла куртку. А за одно и первые четыре трупа. Мужчины, женщины и двоих детей. Мгновенно замороженных насмерть.

По городу Элли шла, ведя лошадь в поводу. Нужно было дать ей остыть после долгого бега. По мере приближения к разрушенному замку, на улицах стало появляться все больше трупов. Элли помнила, что население города составляло около тысячи человек. Может чуть меньше, но не намного. И всех их убил кто-то из её родственников. Нигде не учтённый архимаг воздушник.

Последний выживший Айвери оказался безжалостным чудовищем. Монстром не достойным жизни. И сейчас, после того что здесь сотворил, он был без маны. У Элли правда её тоже не было, но зато у неё был револьвер. И непрошибаемая уверенность в собственных силах. А ещё совсем не было времени. Резерв убийцы вот-вот должен был начать восстанавливаться. И не известно ещё, как далеко он успел уйти за три дня.

Пентаграмму она рисовала на брусчатке замкового двора. Своей кровью разумеется. Свечей не нашлось, но для такого простого ритуала в них и не было необходимости. Силу на ритуал пришлось тянуть из собственной жизненной энергии. Впрочем, для Элли это было не впервой, и сколько можно взять без особых потерь, она знала.

Ритуал поиска завязанный на родную кровь был одним из самых простых. Его мог провести любой тёмный. Только вот при обычных обстоятельствах в нем практически не было смысла, так как нити поиска тянулись сразу ко всем родственникам. Однако, у Элли родственников осталось не так уж много. Одна нить уходила в сторону Редклифа, что было вполне ожидаемо, поскольку там находился Маэлин. Ещё одна похоже вела в пограничье и это уже стало сюрпризом. Элли не знала, что кого-то из её родичей тоже туда сослали. А вот нитей, которые были ей нужны, почему-то оказалось две. Правда вторая была какая-то странная. Прерывистая. Как будто человек, к которому она вела был при смерти. Но они обе тянулись в одну сторону, так что проблемы выбора не возникло.

Элли снова взобралась в седло и выдвинулась в путь. Нити безошибочно указывали не только направление, но и расстояние. Так что она знала, что ехать осталось недолго. Лошадь конечно устала, но останавливаться на ночлег в замёрзшем городе было бы чистой воды самоубийством. Напитанные маной потоки воздуха закручивалась в маленькие ледяные смерчи и гуляли здесь совершенно свободно. Они даже проходили сквозь стены домов. Впрочем, спешить было некуда, и Элли позволила лошади идти шагом, лишь изредка переходя на рысь. Её цель находилась в ближайшем городе и, по всей видимости, покидать его не собиралась.

Где-то около полуночи Элли заметила, что у неё начал восстанавливаться резерв маны. Это было не правильно. Не нормально. Естественное восстановление должно было начаться не раньше, чем через четыре дня после инициации. Но видимо ритуал поиска проведённый за счёт жизненной энергии, как-то нарушил естественные процессы в её организме. Это подтверждалось и тем, что жизненная энергия осталась на том же уровне, который был сразу после проведения ритуала, хотя обычно первой восстанавливалась именно она. Впрочем, сейчас это было Элли только на руку. Ведь ей предстояло найти и убить архимага превратившего земли её рода в братскую могилу для тысячи человек. За ночь маны у Элли накопилось раз в десять больше, чем было при полном резерве до инициации, а ведь сейчас она плескалась на донышке. Резерв не заполнился даже на одну десятую часть.