– Отец, выпейте чашечку чая, пока он горячий. Сильвия, наверное, единственный человек во всей Германии, который умеет заваривать чай.

– Да, священник всегда в воротничке и шелковом нагруднике, и люди ему не верят, – продолжил отец Консетт. – А ведь он знает о человеческой природе больше, чем вы все. В десять… нет, в тысячу раз больше.

– Не понимаю, – благодушно сказала Сильвия, – откуда вы, сидя в своих трущобах, можете что-нибудь знать о Юнис Вандердекен, о Элизабет Б., о Квини Джеймс или о ком-нибудь еще из моего круга? – Она вновь поднялась с дивана и теперь подливала сливки священнику в чай. – На секунду представлю, что вы сейчас не делаете мне выговор.

– Рад, что вы еще хорошо помните школьные годы.

Сильвия отступила на несколько шагов и снова села на диван.

– Ну вот опять, – сказала она. – Вечно вы поучаете. А все ради того, чтобы вновь превратить меня в невинную девочку.

– Неправда, – сказал отец Консетт. – Глупо требовать невозможного.

– Так, значит, вы здесь не за этим? – с ленивой недоверчивостью поинтересовалась Сильвия.

– Нет же! – воскликнул священник. – Но временами так хочется, чтобы вы вспомнили, что когда-то и впрямь были невинной девочкой.

– Не верю. Если бы монахини знали меня получше, они бы выгнали меня из католической школы.

– Не выгнали бы. Нашли, чем кичиться. Монахини слишком мудры… Вы… в любом случае, я не требую от вас, чтобы вы вели себя как невинная девочка или как протестантская дьяконисса, что до ужаса боится адских мук. Мне бы хотелось, чтобы вы были здоровой, предельно честной с собой молодой замужней чертовкой. Именно такие женщины спасают и губят этот мир.

– Вам нравится моя мама? – внезапно спросила миссис Титженс. А потом вскользь добавила: – Видите, и вам не уйти от спасения.

– Я говорю о том, что именно мужа нужно содержать в сытости и довольстве, – сказал священник. – Само собой, мне нравится ваша мама.

Миссис Саттертуэйт едва заметно шевельнула рукой.

– Вы с ней точно сговорились против меня, – сказала Сильвия. А потом с повышенным интересом спросила: – А можно мне брать с нее пример, творить добро и тем самым спасаться от адского пламени? Она, между прочим, в Великий пост ходит во власянице.

Миссис Саттертуэйт очнулась от дремы, сидя на краешке кресла. Она доверяла мудрости отца Консетта и очень надеялась, что он сумеет показать дочери всю ее безграничную наглость, задеть нужные струны души так, чтобы Сильвия по меньшей мере обдумала свои поступки.

– Сильвия, прекрати! – неожиданно воскликнула она. – Я вовсе не добродетельна, но у меня есть совесть. Я боюсь попасть в ад, до ужаса боюсь. Но я со Всемогущим Господом не торгуюсь. И верю в то, что Он пропустит меня в рай. И все равно я пыталась бы вытаскивать из грязи достойных юношей, даже если бы знала, что попаду в ад так же твердо, как знаю, что лягу сегодня в кровать, – видимо, это вы с отцом Консеттом и имели в виду. Так-то!

– Полагаю, мама, ты не стала бы вытаскивать из грязи мужчин, не будь среди них молодых, интересных, раскрепощенных красавцев, – с легкой издевкой заметила Сильвия.

– Не стала бы. Если мне неинтересен человек, как я буду его спасать?

Сильвия посмотрела на отца Консетта.

– Если вы еще не кончили меня распекать, продолжайте живее, – сказала она. – Уже поздно, а я тридцать шесть часов провела в дороге.

– Продолжаю, – сказал священник. – Считается, что, если бить по мухам со слишком большой силой, на стенах останутся следы. А я пытаюсь оставить след в вашем сознании. Неужели вы не видите, куда движетесь?

– В ад? – равнодушно спросила Сильвия.

– Нет же, – сказал отец Консетт. – Сейчас я говорю о земной жизни. О загробной жизни с вами поговорит ваш духовник. Но я вам не скажу, куда вы движетесь. Я передумал. Я скажу об этом вашей матери, когда вы уйдете спать.

– Скажите мне, – потребовала Сильвия.

– Не скажу, – упрямо повторил отец Консетт. – Сходите лучше к гадалкам из Эрлс-Корта; они вам детально опишут внешность девушки, которой стоит опасаться.

– Некоторые из них не врут, – заявила Сильвия. – Ди Уилсон рассказывала мне об одной гадалке. Та напророчила, что у Ди будет ребенок… Но вы ведь не о том, отец? Клянусь, я никогда…

– Сказать по правде, нет, – ответил священник. – Но давайте поговорим о мужчинах.

– О мужчинах я и без вас все знаю, – заявила Сильвия.

– Сказать по правде, нет, – вновь проговорил отец Консетт. – Но повторим-ка пройденное. Предположим, что вы могли бы уезжать с новым мужчиной каждую неделю… и никто бы вас ни о чем не спрашивал. Или вам хотелось бы менять мужчин почаще?

Сильвия сказала:

– Минуточку, отец. – А потом обратилась к миссис Саттертуэйт: – Думаю, мне надо бы лечь.