Он так по-дурацки всплеснул руками, что Бо хотела было что-то ему ответить, но вдруг её пробрала внутренняя смешинка, она подавила её и долго ехала, сдерживая улыбку. На этот раз молчание первым прервал Саша.

— Бо?

— М-м?

— А почему ты вернулась ко мне?

— Просто.

— Просто что?

— Просто я заглянула в будущее, а тебя там нет.

Саша повернулся и долго глядел на профиль любимой женщины. Оставшуюся дорогу ребята провели в тишине. Так они добрались до транспортного узла, дождались маглев, погрузили мобиль на пульман-паркинг и ушли в пассажирское отделение. Вскоре маг набрал скорость и полетел по дюкеру* (закрытой скоростной магистрали) в союзный город, находившийся в сорока километрах от Ганзы.

*

Через пару часов они уже припарковались на полисной многоярусной парковке, от которой можно было дойти пешком до дома. У стоянки рос небольшой опавший листвою лесок, и блестело замёрзшее болотце. Летом тут хуже, конечно, было — постоянно кровососы лезли — поэтому на этом месте паркинг и возвели. Выйдя из мобиля, он приобнял её за талию и чмокнул в щёку.

— Помнишь, ты мне сказала, что для того, чтобы научиться, нужно, прежде всего, учиться?

— Помню. Рада, что и ты запомнил, — счастливым голосом ответила она, как ни в чём ни бывало. За это, наверное, он ей всё и прощал, хотя вряд ли об этом думал — мысли были увлечены другим:

— Так я всё же хочу от тебя добиться — как мне научиться всем этим делом заправлять?

— Чем именно?

— Ну, вот Ганзой, например? Одно дело кооперативом управлять, а другое — целым полисом. Откуда знаниям-то браться? Я ж не понимаю ни хрена! Ты ведь мой главный советник, вот ты и подскажи!

— Разберёшься. Поступай по справедливости, исходя из здравого смысла.

— Но надо же строить систему. А системы пока нет — всё на кумовстве.

— Да, есть такая проблема, вернее, задача. Значит, её надо решить.

— Как мне добиться, чтобы все смотрели в одном направлении?

— Учись, учи и проверяй — правило простое, люди говорят.

— Проверить — это одно, а вот как понять, куда идти?

— Тут рецепта нет. Тут нужно подключать мозг.

— Бо, надеюсь, ты мне в этом поможешь?

— Надеюсь, что помогу, дорогой.

— Ты в сомнениях, дорогая?

— А разве есть повод?

— Думаю, ты найдёшь.

— Ты знаешь, что бесценно?

— Что же бесценно, моя дорогая?

— Научиться молчать — вот, что бесценно.

— Бо, я не понимаю, мы с тобой ругаемся, что ли?

— Нет, с чего ты взял? Или ты сам хочешь поругаться?

— Нет, Бо. Я не люблю ругаться — я за мир в семье. Иначе никак.

— Я тоже. Просто я сегодня на нервах, извини. Сама не своя весь день.

— Что стряслось с тобой сегодня? Кащеевские недобитки встрепенулись?

— Да нет. Я всегда такая перед красными днями. Ничего личного — это ПМС.

*

Так, мило болтая, они подходили к своему съёмному дому. В руке Бо синел, желтел и белел букет с полевыми цветами и изумрудно зелёными травами, который Саша купил пять минут назад возле базара. Как истинный джентльмен, он открыл дверь ключом, широким жестом пропустив даму перед собою:

— Мадам, извольте прошествовать в ваш шикарный дворец с лоджией!

— Вы весьма учтивы, монсеньор. И какие у нас дальнейшие планы?

— Я на кухню за вином и продолжим более интимный разговор.

— М-м, отличный план. А я тогда цветы в вазочку поставлю.

Бо завернула в зал, а он — на кухню, по ходу включая свет.

Но вдруг раздался звук вдребезги разлетевшейся вазы.

— Бо? — по рукам и ногам Саши пробежали мурашки.

— У нас гости, — неживым голосом произнесла она.

— Не волнуйся, Бо, это всего лишь Валера Берет.

— Нет, это не Валера, — бесцветно ответила Бо.

— Берет сдох, — произнёс знакомый голос.

***

За Катарину, кстати, не беспокойтесь.

Она нашла кольцо возле туалетов.

Прямо на ковре лежало, тут же.

А потом курьер привёз вино.

Посылка. Ящик. Анонимно.

Домна Михална пришла.

И каждый вечер они

сядут за рюмкой,

болтают себе,

почём зря,

а жизнь —

идёт.

Валера Берет в нетерпеливом ожидании вышел на веранду и привычно провёл рукой по шершавой поверхности перил из сухостойной сосны, ощущая кожей шероховатости, трещинки и червоточины. По всей видимости, доски, из которых сделано ограждение и пол террасы, а также наличники на окнах, изготавливались из упавших деревьев, долгое время пролежавших в сырой земле — вот откуда щербины и рытвины. Зато рубленные бледно-серые бревенчатые стены дома отличались крепостью и однородной фактурой, которую не могли покоробить ни время, ни влага, ни жук. Помнится, не так давно, под бутылочку Аттал Иванович поведал, как долго искал мастеров, которые бы смогли срубить ему дом именно из сухостойника. Многие отказывались, потому что неделями бродить по лесам и топям, выискивая уснувшие деревья, потом чуть ли не вручную тянуть их из земли вместе с корнями, а затем доставлять по непроходимым болотам — задача, с которой справится далеко не каждый. Впрочем, находились спецы, которые хоть и дорого, но делали, потому что знали тонкости.