Нужно как-то исправлять ситуацию. Но как? Ладно бы сразу вышел, извинился, так нет! Он просидел здесь до того момента, когда выходить было уже неловко. И небезопасно, наверное. А эти двое тем временем продолжали.

— Потом врач какой-то спустился ко мне, сказал, что операцию делать нельзя. Уже не операционабельный, — тем временем скорбно продолжал Витя Комар. — Показал мне снимок, там полбашки черным пятном. Говорит, кровоизлияние, но, мол, сильный мужик, сердце крепкое, может, пролежит несколько дней, а потом помрёт, скорей всего. Шанс выжить есть, но крохотный, — и Витя глубоко и очень скорбно вздохнул.

«Что за бред, при чем тут сердце? Как это возможно вообще с кровотечением?» — вдруг подумал Алекс, а Комар после недолгой паузы продолжил уже с оттенком сомнения.

— Но ты знаешь, Валера. Что-то меня гложет.

— Что такое? — донеслась настороженная интонация.

— Понимаешь, когда его уже грузили на скорую, чтобы домой везти, то прибежал Гаврильский, в коридоре сунул мне в руку автошприц и пачку ампул. Сам трясётся, глаза снуют. Вот, говорит, совсем забыл вам передать, вы ему колите, это обезболивающее. Иначе, говорит, быстро может умереть. И в проход юркнул. Я сначала подрастерялся. Не хотел ставить даже. Но потом врач в скорой, который со мной поехал, на уколы посмотрел, сказал, что это для разжижения крови, при инсульте их ставят, и люди даже отходят, бывает. Хотите, говорит, я сам поставлю? Ага. Показал мне, как ставить, там ничего, оказывается, сложного нет. Поднес к руке, он запищал, на курочек небольшой нажал и шмальнул. Потом мы Иваныча на «путинку» погрузили и сюда привезли. Вот так и лежит три дня уже. Иногда глаза открывает, смотрит на меня, взгляд такой понимающий, что-то пытается сказать и снова в кому впадает.

«Что за херню он несет? Какая ещё кома? Три дня с геморрагическим инсультом на полбашки? Без операции? Что-то пытается сказать, находясь в вегетативке?«* (вегетативное состояние человека, когда он полностью лишён сознания).

— Я пока никому ничего не говорил. В Аквилее несколько человек знает: ты, я, Алиска, ну и наших пару ребят…

— Да нихера подобного! — вдруг повысил голос Валера. Судя по шагам, он нервно заходил по комнате. — Я чего хотел увидеться-то?! Короче, сегодня мне весточка пришла, что в полис закатились Вуйчики!

— Ах, они с-с-суки волосатые! Откуда спознали? — зашипел Витя Комар.

А Алекс засмеялся про себя. Не вуйчиками, а вейчиками в его детстве называли игрушечных толстых гномиков со смешными рожицами и писюном. И у них, действительно, были торчащие в стороны длинные волосы. Он представил, как они закатываются в город, и от этого его пробирал смех.

— Вот с-суки! Откуда узнали? И это, кто их спалил? — тяжело произнес Витя.

— Миша Постовой. Сегодня его смена. Сижу, говорит, возле розетки* (заправка для электромобилей) на трассе в сторону Афона. Подъезжает мобила и из неё выходит Каспер Вуйчик. В сортир сходил и дальше поехали. Постовой сказал, что в мобиле был ещё один или два человека, непонятно точно. У него зрение плохое, а в госпиталь не хочет ложиться, мудила толстый.

— А Постовой откуда Вуйчиков знает?

— Так он сюда из Ганзы приехал, как не знать? Но давненько приехал, пацаном ещё. А сейчас вон какую ряху отъел, килограмм сто двадцать весит, не меньше. И Каспер его не узнал короче. Постовой сразу мне на коннект, я пулей лечу на южный въезд, а там нигде мобиля ихнего нет. Он свернул где-то на въезде, догадываешься куда, браток?

— С-с-сука, — по всей видимости, легко догадался Комар.

— Да, да! В «Слепой Пью», куда ещё, — явно иронизировал Валера.

— Уж сто раз пожалел, что продал им «Туман», блять! Это же надо было, переименовать «Туман» в какого-то «Пью», хер его за ногу! «Слепой Пью» — это же надо так мой любимый бар назвать. Аттал же меня сто раз предупреждал, что добром дело не окончится. И, кстати, Каспер именно тогда он у меня ручку спер, тварь такая, когда «Туман» у меня покупал! — психовал Витя. — Я же ему, суке, в лицо сказал…

— Да, сто раз ты уже это рассказывал, — перебил его Валера. — Короче, я подъехал к «Туману», вышел из мобиля за несколько домов, к заднему входу прокрался, а там свежие следы прямо в подсобку.

— Я тоже там мобилку ставил, — с ненавистью отозвался Комар.

— Вот я тебя и набрал, чтобы увидеться и рассказать, — закончил Валера.

— Вуйчики, суки! Ненавижу их, особенно эту тварь Каспера. Фуфел тряпочный! Если бы не Симон, давно бы порезал эту прилизанную свинью на куски.

— Да нормальные они парни, браток, — остановил его Валера.

— Да хера там лысого, нормальные они! — явно не торопился соглашаться Витя.

— Ты их чё знаешь-то? А я лет пятнадцать уже! Я ещё помню времена, когда мы были молодыми, — с ностальгией произнес Валера и добавил. — А у Симона ещё были волосы. Мы тогда неплохо жили, Витя. Дружно, без ссор. Где мы свернули мимо? Почему все пошло не так?

— Потому что ты древний динозавр, Валера! — вдруг раздался насмешливый голос Алисы, и её каблучки застучали по мраморному полу. — Привет, дядь Вить! Что вы тут делаете, я думала, что вы уехали? Где Шурик?

— Какой ещё Шурик? — Удивленно ответил Комар.

И тут Алекс понял, что пора и ему появиться из-за кулис кухни.

— Э-м-м. Я здесь, — смущенно вышел из арки Шурик. Ему было очень стыдно, и поэтому его щеки залил багряный румянец. В нескольких метрах от него недоверчиво застыл незнакомый сухой пожилой мужчина среднего роста, который, обернувшись и прищурившись, неприязненно посмотрел ему в глаза. Чуть подальше оперся на огромные напольные часы его собеседник — более молодой, уже знакомый, но тоже не менее недружелюбный субъект. Это был тот самый Берет, мимо которого они проходили, когда его сюда впервые привел Ринат Мансурович. Он засунул руки в карманы и всем своим видом явно выражал недовольство, как ситуацией, так и конкретно Алексом. Посреди большой комнаты, с какими-то документами в руке и с улыбкой на лице, обратила взор на Алекса Алиса.