– Весьма тронут, - сказал я.
– Польщен. Надеюсь, теперь вы объясните суть и цели? Согласитесь, что я чувствую себя...

– Это пройдет, - бодро сказал Виктор.
– К хорошему привыкают очень быстро. А суть и цели... По причинам, которые не стоит здесь приводить, потому что к завтрашнему дню они устареют, мы посвятим вас в некоторые тайны только завтра. Потерпите?

– Потерплю, - сказал я.

– Значит, часов в шесть вечера мы вас навестим. Честь имею.

Я совершенно правильно понял нехитрый намек и вернулся к своей компании. Все складывалось прекрасно, оставалось пить и веселиться.

Вечер промелькнул незаметно - ведь шеф остроумный и приятный собеседник, душа компании, а теперь, когда он признал во мне равного себе и даже стоящего чуть выше, он был особенно мил. Соизволив вспомнить о моих увлечениях, он объявил, что у него имеется редкое издание Булгакова, и, так как он считает себя моим должником... Некоторое время мы успешно состязались в светскости, но состязание прервали наши дамы, напомнившие, что сегодня они танцевали только с чужими, так что пора нам проявить инициативу. Мы вняли.

После закрытия мы отвезли домой шефа с супругой, получили горячее приглашение навестить их как можно скорее, приняли его и поехали домой. Не сомневаюсь, что сегодня в качестве колыбельной шефу придется выслушать монолог на тему "Живут же люди, умеют же добиться!" и, если я хоть что-то понимаю в людях его типа, с сегодняшнего дня он возненавидит меня тайной жгучей ненавистью - обязательно тайной...

На площадке валялась пустая бутылка - Бережков очнулся, радостно выхлебал мой коньяк и исчез в неизвестном направлении. А дверные замки оказались целехоньки, злоумышленники бродили где-то далеко, но все равно нужно было поставить запоры похитрее, это можно устроить хотя бы через шефа, есть у него маленькая записная книжечка с координатами нужных на все случаи жизни людей...

А на нас Жанной напала какая-то дурацкая оторопь, мы стояли посреди комнаты, не глядя друг на друга и, пожалуй, действительно походили на парочку молодоженов викторианской эпохи.

– Поздно...
– промямлил я, косясь на окно с задернутыми роскошными шторами.

Жанна шагнула ко мне и положила руки мне на плечи.

... В дверь звонили длинными гестаповскими звонками. Я продрал глаза, выскочил из постели и стал натягивать брюки, одновременно выгибая шею, чтобы взглянуть на часы. Половина восьмого. Вот так всегда - когда я знаю, что нужно на работу, исправно вскочу в шесть, абсолютно самостоятельно, но если впереди свободный день, обязательно требуется постороннее вмешательство.

В прихожей я столкнулся с Жанной, спешившей из кухни. На этот раз она была одета в довольно скромное платьице. Звонок мелодично взвыл еще раз.

– Боря, я на работу, - сказала Жанна.
– Можно, я машину возьму?

– Пожалуйста, - сказал я.

– Завтрак на кухне, не скучай.

Как будто мы расставались так по утрам в сотый раз. Я открыл дверь. За дверью стоял Генка Белоконь, бородатый, невозмутимый, в черной кожанке, собственноручно сшитой по собственному фасону, в желтом мотоциклетном шлеме, на котором справа распластала крылья черная летучая мышь, а слева натягивал лук черный кентавр. Он любил выглядеть пижоном, хотя никогда им не был.

– Пока, - сказала Жанна, чмокнула меня в щеку, побежала вниз по лестнице, и от белоконевской невозмутимости не осталось и следа. Белоконь - вот кто мне нужен. Во-первых, он такой парень, на которого безусловно можно положиться, во-вторых, он - президент городского клуба любителей фантастики, значит, привык ко всевозможным сногсшибательным гипотезам и теориям - я бывал на нескольких их заседаниях. Он - в какой-то мере специалист по необычному, а мне сейчас нужен именно такой специалист...

– Ну, очухался?
– сказал я.
– Привет. Какими судьбами в такую рань?

– Вот, держи своих "Мушкетеров", - протянул он мне книгу. Подумал - дай заскочу по пути.

– Заходи-ка, - сказал я.

– Некогда.

– У меня беда.

– Непохоже что-то, - ухмыльнулся он в бороду.

Я сгреб его за рукав и втащил в прихожую, он глянул по сторонам и обратил ко мне вопрошающий взор.

– Это еще цветочки, - пообещал я и поволок его в комнату.

– Погоди, черт, - уперся он.
– Дай хоть мокроступы сниму. Ну, и как все это нужно понимать?

Я толкнул его в роскошное кресло, придвинул ему сигареты, хрустальную перельницу и принялся рассказывать все по порядку. Про свалившуюся словно с неба роскошь. Про Жанну. Про двух незнакомцев из ресторана, про моего поверженного в прах шефа. Про то, что мне страшно и я не понимаю, что делать дальше, не знаю, чего ждать.

– Так...
– сказал он, теребя бороду.
– Значит, эта прелестная блондинка, твоя жена, если верить документам... Ты знаешь, почему снежный человек до сих пор не добился официального признания? Документов у него нет, с водяными знаками и печатями. Потому в него и не верят. Мысль обратиться в милицию или КГБ отбросил?