— Мы и без тебя разберемся, понял? — опешивший парень отступил на шаг. — Чтобы сбежать, надо на что-то решиться, а он заранее сдался! Сдался!!! Не так дорого я стою — Ролану продать выгоднее!

Зрачки в голубых глазах стянулись в точки.

— Я тебя не продавал. — голос вибрировал то ли от злости, то ли от обиды.

Сзади разочарованно присвистнул охотник.

— Нет, так дело не пойдет. Может, ты ему прикажешь, и дело с концом? А что — государыня в бегах с охранником, новый государь сразу прославится…рогами.

— Если госпожа прикажет. — с нажимом произнес рыцарь. — То я не посмею ослушаться.

Странно, что от его слов не пошел пар — настолько заледеневшим вмиг стало лицо.

Горло сжалось. Наверное, это семейное — не уметь говорить о важном и бежать, побросав все.

Я медленно кивнула, развернулась и побрела к залу.

Не знаю, кто был там — люди вокруг слились со стенами, словно пятна. Приняв руку Ролана, я поднялась к гобелену. Оба моих спутника отстали. оставшись внизу.

— Не передумали? — шепнул Ролан. На виске едва заметно поблескивали капельки пота.

Я отрицательно покачала головой и стянула перчатку.

Сразу видно, что гобелен ведьмами сотворен — каждый раз приходилось платить кровью.

Советник ободряюще улыбнулся мне, разрезая свою ладонь. Мою же и резать не надо — едва потревожь, и снова кровит…

Я подняла глаза.

Рыцарь — Кеадан, снова и снова я пыталась поймать это ускользающее имя — уже успел дойти до выхода. Молча, не оборачиваясь, не глядя ни на кого. Не видя недоумевающих взглядов.

Я отняла свою ладонь, на которой смешались прошлое и будущее, кровь уходивших во тьму правителей — и кровь тех, кто придет за ними. С этой секунды.

— Добровольно отрекаюсь и отдаю всю власть Ролану. Именую — Первым. — громко, на весь зал, отчеканила я и коснулась серой ткани.

Алое впиталось, словно вода в иссохшую землю.

Золотые нити скукоживались, темнели, облетали легким пеплом. В самом верху зажглась новая, пока одинокая, звездочка.

Прошлое останется только на страницах летописей…

Едем. Платье едва влезло в карету.

Охотник ругается вполголоса, запихивая бесконечные складки жесткой ткани. Забиваюсь в дальний угол — кажется, места тут больше не хватит никому.

Мы уезжаем незамеченными — все подготовлено к моему побегу, и останавливать меня больше некому.

Закат отгорает ярко-розовым, обещая ветреную погоду.

Первые минуты мы молчим. В голове у меня пусто, и в теле, кажется, тоже — только тяжесть одежды и придавливает поближе к земле.

— Справились ведь. — нарушает тишину охотник и протягивает широкую ладонь. — Справились. Янко.

Не сразу понимаю, о чем он. Пожимаю руку.

— Янко. — повторяю имя, разглядывая заново и темные, коротко обрезанные волосы, и широкие полосы бровей на загорелой несмотря на зиму коже. — Разве ж мы могли не справиться?

Имя горчит на языке, но я смеюсь, впервые за многие дни — не от отчаяния, нервов или боли, а просто смеюсь, от всей души.

— Никаких корней, кроме родной деревни. — разводит он руками и делает брови домиком. — Среди вас как белая ворона.

— Ничего, у нас все странные. — утешаю я его и снова замолкаю. Остается надеяться, что в этот раз меня уводит не трусость.

— Тоскуешь? — Янко, похоже, твердо решил не дать мне задуматься ни на секунду.

— Имею право. — вяло отзываюсь я. Воротник начинает душить. — Дай кинжал, или что там у тебя…

Парень смотрит подозрительно, но клинок достает. Я, скосив глаза до невозможности, пытаюсь отрезать воротник.

Закатив глаза, Янко забирает оружие обратно.

— Голову себе отпилишь. — ворчит он и быстро отрезает лишнюю деталь — только треск стоит. — Что же вы оба такие…

— Давай о чем-нибудь другом поговорим. — я откидываюсь, растирая шею. Ухо все еще болит, и я стараюсь неловким жестом не задеть его. — Не вышло свахи из тебя, ничего не поделаешь.

— Да вас связать стоило и оставить где-нибудь на сутки. — Янко, скрестив руки на груди, смотрит на меня. В глазах его видится осуждение. — Так разнесете же все к бесам… Вот что с вами делать?

Хороший вопрос.

Когда я увидела дом, то первой мыслью было…

Да нет, вру. Не было никаких первых мыслей.

Я просто проследила взглядом — от угла левого крыла к центру, а потом по правому крылу, и из самых глубин души вырвался крик:

— Небольшой дом?!!

Янко за моей спиной тяжело вздохнул.

Прислуга выстроилась в три ряда у входа, наблюдая за извлечением меня из кареты. Вперед выступил немолодой, с идеальной выправкой мужчина. Отвесил глубокий поклон.

— Ужас какой. — пробормотала я, вцепившись побелевшими пальцами в локоть спутника. — А давай ты с ними поговоришь, а?..