Какое-то время у меня ничего не получалось — откуда должен появиться свет, какого он должен был быть качества, плотного или не очень, яркий или не сильно — именно такие вопросы стали возникать после первых же попыток. Пока я мысленно не плюнул и не начал действовать проверенным способом — просто, действуя на чуйке, дал приказ темному пятну на затылке посветлеть. И опять ничего не произошло!

Твою же!.. Как Ваня это делал? Может действительно воображение подключить? Хорошо…

Вновь потянувшись к пятну, я представил, что оно начало светлеть. Нет, не так, — наливаться светом… Еще больше светлого… Еще… И, о чудо, на физическом плане, в затылочной области, я реально почувствовал зуд и жжение! Еще больше светлого! Да и картинка перед внутренним взором стала меняться — если мне не поблазнилось, пятно действительно стало светлеть, а решетка очень быстро восстанавливаться. Отлично, продолжаем представлять, что больная область еще больше наливается светом.

В какой-то момент внезапно накатила тошнота и отвращение к тому, чем я сейчас занимался. И на темпе находиться сил больше не было. Очухавшись на кровати и привязав себя к действительности, я, первым делом, прислушался к физическим ощущениям — в затылке действительно зудело и жгло, но боль поутихла и практически не чувствовалась, в отличии от того же самого левого плеча.

Так, что мы имеем? Некую разновидность правила? Только в менее глобальном плане? Непонятно… А если вспомнить ощущения? И опять накатывает тошнота и отвращение… Вот! Я вскочил с кровати и забегал по спальне, пытаясь сформулировать недооформившуюся мысль.

Во время правила я, в первую очередь, работал с доспехом! А сейчас больше работал с внутренней энергетикой тела! Понятно, что они из себя представляют части одного целого, но все же! Если правило приводит в тонус весь организм, как ежедневные тренировки, то вот мое сегодняшнее лечение позволяет обратить внимание на «отдельные группы мышц»… А какие великолепные перспективы у этого лечения в экстремальных условиях! Как военно-полевая медицина! Вместо того, чтобы править раненного, которому требуется неотложная помощь, можно его полечить именно таким способом, сохранив жизнь или спасти от увечий. Чем Ваня, по ходу, и занимался! Особенно учитывая их с Прохором диверсионную направленность и отсутствие в рейдах этой самой военно-полевой медицины…

Теперь, что касается развитого Ваниного воображения… Мое воображение точно развито не до такой степени! И этот приступ отвращения точно об этом свидетельствует. Меня на затылок-то толком не хватило, а плечо я даже не трогал! И как мне это воображение прикажете развивать? Опять тренироваться на себе? А потом на других? Вот почему нельзя получить все и сразу? Беда…

Ладно, хватит на сегодня, и так впечатлений было выше крыши, устал. Надо ко сну готовиться.

После душа залез в кровать и расслабился. Затылок чуть ныл, но терпимо, больше неудобств доставляло плечо. Перевернувшись на правый бок, замотался в одеяло и попытался заснуть, но тут в спальню аккуратно просочилась Вика, быстро разделась, залезла ко мне под одеяло и обняла:

— Спишь, Романов?

— Сплю.

— Тогда спи. — затихла она на какое-то время. — Ты на меня обиделся?

— Нет.

— Обиделся. Ну и обижайся дальше. — она убрала с меня свою руку, перевернулась на другой бок и уперлась в меня своей попой. — Спокойной ночи!

— Спокойной.

Но заснуть мне не удалось — Вика опять перевернулась и обняла меня:

— Не обижайся на меня, Романов. И поцелуй.

Подозревая, что одним поцелуем все не закончится, я мысленно вздохнул и аккуратно перевернулся на спину…

Примирение закончилось через полчаса, и высокие примеряющиеся стороны, наконец, спокойно заснули…

— Мама, я пообщался с Алексеем. — Великий князь Николай Николаевич с улыбкой наблюдал, как Императрица старательно делала вид, что озвученная информация ее нисколько не заинтересовала. — Молодой человек пообещал мне, что твои Валькирии больше нападкам с его стороны подвергаться не будут.

— Вот как? — подняла бровь она. — И ты ему веришь, Коляшка?

— Да, мама. — кивнул Великий князь.

— Ну-ну… — хмыкнула Императрица. — Не забывай, сынок, что наивная девушка — это, конечно, мило, а вот наивный мужчина — синоним дурака. Ты пойми, — она показательно тяжело вздохнула, — я ведь за нас за всех переживаю… А внучок в любой момент может с катушек слететь. Вон, дядьку своего, князя Дашкова, вспомни… Да что я тут тебе рассказываю, ты и так все прекрасно знаешь… Ладно, как там мои нормальные внуки поживают?

— Да хорошо поживают, мама… — пожал плечами Николай Николаевич. — Ты же с ними вчера днем виделась, что могло измениться?

— У детей день за три проходит! — назидательно сказала Императрица. — Себя вспомни. Такого, порой, вы с Сашкой за один день успевали натворить…

— Это да… — заулыбался он.

Великий князь пробыл у матери в покоях еще минут пятнадцать. А когда вышел, то направился к отцу, где уже его должен был ждать и старший брат. Так и оказалось, Цесаревич был на месте.

— Слушаем тебя внимательно, Коля. — Император поудобнее устроился в рабочем кресле.

Отчитывался Николай Николаевич долго, не забыв упомянуть и про разговор с матерью. Но особое внимание он уделил двум вещам — нелестное сравнение Алексеем Дворцовых и Волкодавов и, собственно, свое столкновение с племянником на полигоне: