– Антейн! – воскликнула сидевшая за столом сестра Игнация. Судя по всему, она была занята переводом каких-то текстов о растениях. Ботаника была ее страстью.

Ее кабинет был полон самых причудливых растений – по большей части они происходили из отдаленных уголков леса или болота, но были и другие, со всего мира, выписанные через специальных торговцев в городах на другом конце Дороги.

– Ах, мой мальчик, – сказала сестра Игнация, вставая из-за стола и идя навстречу Антейну, чтобы заключить его лицо в свои крепкие жилистые ладони. В комнате густо пахло духами. Сестра Игнация ласково похлопала Антейна по щекам, но застарелой боли это не облегчило. – Какой ты стал симпатичный! Гораздо симпатичнее, чем был, когда мы отослали тебя домой.

– Спасибо, сестра, – сказал Антейн, привычно ощутив укол стыда при воспоминании о том ужасном дне, когда ему вручили записку и выставили вон из Башни.

– Ну, садись, – с этими словами сестра Игнация повернулась к двери и очень громко позвала, обращаясь к Руку: – Мальчик! Мальчик, ты меня слышишь?

– Да, сестра Игнация, – пискнул Рук на бегу, влетел в дверь и споткнулся на пороге.

На сестру Игнацию это не произвело никакого впечатления.

– Принеси нам лавандового чаю и печенья с цветами циринника.

Она вперила в мальчика суровый взгляд, и Рук бросился прочь с такой скоростью, словно за ним гнался тигр.

Сестра Игнация вздохнула.

– Боюсь, твоему брату не хватает твоих талантов, – сказала она. – Какая жалость. Мы возлагали на него такие надежды.

Она жестом пригласила Антейна садиться. На стуле, на который она указала, лежала колючая лоза, однако Антейн не осмелился отказаться и постарался не замечать, как лоза колет ему ноги. Сестра Игнация села напротив и наклонилась, испытующе глядя ему в лицо.

– Скажи, ты уже женился?

– Нет, мэм, – сказал Антейн и покраснел. – Я еще недостаточно взрослый.

Сестра Игнация прищелкнула языком.

– Но тебе кто-то нравится, я же вижу. Тебе от меня ничего не утаить, мальчик мой. Даже не пытайся.

Антейн постарался не думать о той девочке из школы, Этине. Она была где-то в этой Башне. Но она была утрачена для него навсегда, и с этим он ничего не мог поделать.

– Я почти все время работаю в Совете, – уклончиво сказал он. И не солгал.

– Разумеется, разумеется, – махнула рукой сестра Игнация. – В Совете.

Антейну показалось, что последнее слово она произнесла немного презрительно. Но тут сестра Игнация чихнула, и Антейн решил, что ему просто показалось.

– Я всего пять лет как старейшина-ученик, но я уже узнал… – Он на мгновение умолк. – Очень много, – докончил Антейн глухим голосом.

Дитя на земле.

Кричащая женщина на стропилах.

Как бы ни старался он забыть, эти две картины всегда стояли перед его внутренним взором. Вдобавок в Совете очень неохотно отвечали на его вопросы. Откуда взялась эта пренебрежительность? Антейн не знал.

Сестра Игнация наклонила голову набок и испытующе поглядела на Антейна.

– Милый, милый мой мальчик, честно говоря, я была чрезвычайно удивлена, когда узнала, что ты вступил в Совет. Признаюсь, я пришла к выводу, что это было не твое решение, а желание твоей… милой мамы.

При этих словах она чуть скривила губы, словно во рту у нее стало кисло.

Она была права. Права целиком и полностью. Антейн вовсе не собирался становиться старейшиной. Он хотел стать столяром. Он говорил об этом матери – часто и подолгу, – но она не желала слушать.

– Работа с деревом, – продолжала сестра Игнация, не замечая удивления, проступившего на лице Антейна, который решил, что она может читать мысли. – Я полагала, ты пожелаешь работать с деревом. У тебя всегда была к этому склонность.

– Вы…

Она улыбнулась, прикрыв глаза.

– Да, юноша, я тоже кое-что знаю. – Она расширила ноздри и подмигнула. – Ты бы удивился, если бы знал, сколько мне известно.

Рук неуклюже внес чай и печенье и тут же пролил чай на колени брату. За чаем последовало печенье. Сестра Игнация бросила на него взгляд, который резал не хуже ножа, и Рук в страхе выскочил вон, словно боясь истечь кровью.

Конец ознакомительного фрагмента.