– Ну, давайте!
– сказал он.
– Вот, например, отличный опыт с компьютерной видео-картой. В сказках ваших народов, наверное, есть сказка "Катись, яблочко по серебряному блюдечку"? То же самое, практически. На экране сейчас высветится все, что в данный момент делается в той или иной точке Земли, или с той или иной персоной. Кого хотите посмотреть?

– Президента Буша!

– Отлично, - Веселуха настроил изображение, - вот он!

Президент спал, накрыв нос одеялом. Присутствующие засмеялись и захлопали.

– А покажите нам вашу жену, - попросил кто-то.
– Мы слышали, что она у вас красавица!

– О да, - кивнул польщенный Веселуха.
– Ну, смотрите.

Экран замерцал, изображение стало четким, и собравшиеся ахнули.

Они увидели комнату, забитую до отказа. Там были журналисты, люди в штатском и военном, чиновники с пустыми глазами, в окна совались свиные рыла, на раме сидел, как паук, тощий молодой человек без шеи; все уроды и чудеса Петербурга - как сорняки, как одуванчики - все проросли здесь. Посреди комнаты, в этом месиве из лиц и кос, рук и хвостов, на столе, стоял прибор. А на приборе, слившись в засосном поцелуе, сидели Лукин и мадам Веселуха. В одной руке у Лукина была рюмка - он отставил мизинец, позируя журналистам, - а в другой акция новорожденного ОАО "Амарант".

Веселуха втянул в себя воздух, и лицо его потемнело.

– Ну!..
– только и сказал он, и скопировался в офис, одновременно продолжая ученым показывать, что умеет его прибор.

В офисе пахло керосином. В коридорах было пусто. Веселуха оглянулся и увидел Пашу Ненашева.

– Что случилось?
– спросил директор быстро.
– Где Лукин? Что с моей женой?

– Убить вас мало, директор, - пробормотал Паша злобно.
– Лукин устроил переворот. Теперь у нас не ЗАО, а ОАО, и акции скупили какие-то сволочи. Вас сейчас уволят. Ваша жена...

– Это я уже понял, - прервал его Веселуха и бросился к Лукину.

В коридоре было нечем дышать от керосиновой вони. Потолок покрылся трещинами и пятнами, все кругом зыбко дрожало и потрескивало. В кабинетах было совершенно пусто, только госпожа Денежкина и Рябинин бегали вверх-вниз с химической посудой и реактивами, вынося все это на середину двора, под сень дуба.

– Здравствуйте, Ян Владиславович!
– вызывающе пискнула Денежкина, тряхнув кудряшками.
– А я вот хорошая женщина, по Домострою живу, в мужские интриги не лезу!

– А я не лезу в женские, - поддержал Рябинин.

– Лучше бы вы лезли, - выдохнул на бегу Паша Ненашев.

Из конца коридоров доносилось щелканье фотоаппаратов и гул голосов.

– Часом бы вы раньше, - с ненавистью выдохнул Паша.

– Молчать, - приказал Веселуха и распахнул дверь.

Официальная часть там, по-видимому, уже закончилась, и наступила неофициальная. На небольшом столе кучами лежали гвозди, болты и другие яства. Во фторопластовых бокалах плескалась украденная из лаборатории плавиковая кислота. Уроды и чуды сгрудились вокруг стола и, смачно чавкая, пихали все это себе в рот. Мадам Веселуха лежала, разнеженная, у Лукина на коленях; глаза финансового директора горели синим газовым пламенем.

– А-а-а!
– захохотал Лукин, показывая на Веселуху пальцем.
– Смотрите, это наш доблестный директор.
– Он прохлопал свою фирму, а теперь пришел и пытается на нас воздействовать!

– Ха-ха-ха!
– зашлись акционеры.

– А мы тебя уже уволили!

– Что смотришь?

– Вали подобру-поздорову!

Да, Лукин придумал здорово. Веселуха умел нравиться людям, и продай Лукин акции представителям Homo Sapiens, они послали бы Лукина к черту и замерли бы, как ледяное море, у ног Яна Владиславовича. Но в том-то все и дело, что только два акционера - Лукин и мадам Веселуха - были людьми, а остальные только казались... или даже не казались. Расчет Лукина был остроумен; но он забыл кое-что важное.

Веселуха оглядел вертеп; Лукин оторвался от мадам Веселухи и хотел сказать еще что-нибудь глумливое, что-нибудь ехидное, но слова почему-то застряли у него в горле. И мадам Веселуха хотела бы спрыгнуть с прибора и что-нибудь предпринять, но тоже не смогла ничего сделать. Акционеры тоже затихли: только дождь шумел за окном.

И в этой тишине Ян Владиславович просто-напросто поднял руку и перекрестился.

– Караул!
– завопили акционеры.
– Лукин, почему ты не сказал нам, что ваш директор - христианин!

– Ага!
– обрадовался Веселуха.
– Боитесь! Убирайтесь прочь!

И перекрестился еще раз, а потом еще раз, и все уроды с визгом и хрюканьем скапутились, - только их акции белыми бумажками упали на пол, и среди них остались сидеть на полу Лукин и мадам Веселуха. Веселуха сделал шаг вперед. Улыбки примерзли к их лицам. Паша Ненашев, который так и стоял у дверей, поежился.

Дождь тек по острым листьям, по полянам проходили волны дрожи.

– Что бы мне с вами сделать, - задумчиво произнес Веселуха, потирая лоб ладошкой.
– Поучительное и наглядное, но уголовно ненаказуемое...