– Я слышал, что он гораздо старше вас, что он мог бы быть вашим отцом.

– Кажется, так. Но, будь он вдвое старше, я не могла бы больше любить его.

Кенелм улыбнулся - ревность исчезла. Конечно, никакая девушка, даже Лили, не могла так говорить о человеке, в которого влюблена.

Лили медленно поднялась.

– Пора домой: тетушка будет удивляться моему отсутствию, пойдемте.

Они пошли к мосту напротив Кромвель-лоджа.

Несколько минут оба молчали. Лили заговорила первая, неожиданно переменив предмет разговора, что было свойственно неугомонной игре ее тайных мыслей.

– У вас еще живы отец и мать, мистер Чиллдангли?

– Слава богу, живы.

– Кого вы любите больше?

– Таких вопросов не следует задавать. Я очень люблю мать, но мы с отцом лучше понимаем друг друга.

– Да, да, так трудно, чтобы вас поняли. Меня не понимает никто.

– Мне кажется, я понимаю. Лили решительно покачала головой.

– По крайней мере настолько, насколько вообще мужчина может понимать молодую девушку.

– Что за девушка мисс Трэверс?

– Сесилия Трэверс? Когда и как вы узнали о ее существовании?

– Этот толстый лондонец, сэр Томас, упоминал о ней, когда мы обедали в Брэфилдвиле.

– Припоминаю. Он сказал, что она была на придворном балу.

– Он сказал, что она очень хороша собой.

– Она действительно хороша.

– Она тоже поэма?

– Нет! Это не приходило мне в голову.

– Я полагаю, что мистер Эмлйн нашел бы ее прекрасно воспитанной, хорошо образованной. Он не стал бы поднимать брови, говоря о ней, как делает это, говоря обо мне, бедной Золушке.

– Ах, мисс Мордонт, вам не следует завидовать ей. И позвольте мне снова сказать, что вы можете очень скоро так завершить свое образование, чтобы ни в чем не уступить любой молодой девушке, украшающей придворный бал.

– Да. Но тогда я не буду поэмой, - сказала Лили, бросив на Кенелма застенчивый и лукавый взгляд.

Теперь они уже шли по мосту, и, прежде чем Кенелм успел ответить, Лили продолжила:

– Вам не надо идти дальше, это вам не по дороге.

– Я не могу допустить, чтобы меня прогнали с таким пренебрежением, мисс Мордонт; я должен проводить вас по крайней мере до калитки вашего сада.

Лили не возражала.

– Места, где вы родились, - спросила она, - похожи на наши?

– Нет, у нас не так красиво. Больше простора - больше холмов, долин и лесов, но там есть одна особенность, немного напоминающая мне здешний ландшафт. Это светлый поток чуть пошире этого ручья. И берега так напоминают мне Кромвель-лодж, что иногда кажется, будто я дома. Я очень люблю ручьи, всякую бегущую воду, и в моих пеших странствованиях они притягивают меня как магнит.

Лили слушала с интересом и после короткого молчания сказала, сдерживая вздох:

– Ваш дом, наверно, гораздо красивее всех здешних, даже Брэфилдвила? Мистер Брэфилд говорит, что ваш отец очень богат.

– Я сомневаюсь, богаче ли он мистера Брэфилда, и хотя его дом, пожалуй, больше Брэфилдвила, он не так красиво меблирован, и при нем нет таких роскошных оранжерей. Вкусы моего отца похожи на мои - они очень просты. Оставьте ему его библиотеку, и он едва ли пожалеет о своем состоянии, если лишится его. В этом у него огромное преимущество передо мной.

– Вы пожалели бы о потере состояния?
– быстро спросила Лили.

– Нет, наверное. Но моему отцу никогда не надоедают книги. А я... Признаться ли? Бывают дни, когда книги досаждают мне почти так же, как вам.

Они подошли к калитке. Девушка положила одну руку на щеколду, другую протянула Кенелму, и улыбка ее осветила пасмурное небо, как проблеск солнечного света. Она взглянула в лицо Кенелму и исчезла.

КНИГА СЕДЬМАЯ

ГЛАВА I

Кенелм вернулся домой лишь в сумерки. Как только он сел за свой одинокий обед, раздался звон колокольчика, и миссис Джон ввела Томаса Боулза.

Хотя Том не сообщил о дне своего приезда, тем не менее был принят весьма радушно.

– Надеюсь, у вас сохранился аппетит, которого я лишился, - сказал Кенелм.
– Боюсь, что обед покажется вам скудным. Садитесь!

– Очень благодарен, но я обедал два часа назад в Лондоне и, право, больше ничего не хочу.

Кенелм был слишком хорошо воспитан, чтобы навязывать свое гостеприимство. Через несколько минут его скромный обед был окончен, скатерть снята, и они остались вдвоем.

– Разумеется, Том, комната для вас здесь готова. Я нанял ее с того самого дня, как пригласил вас. Но вам следовало бы написать мне хоть несколько строк, когда вас ждать, чтобы хозяйка постаралась приготовить хороший обед и ужин. Разумеется, вы по-прежнему курите: доставайте вашу трубку.