– Ну, Летбридж, - сказал Трэверс, - где же молодой гладиатор, которого вы обещали привезти?

– Я привез его. Он был тут с минуту назад, но вдруг улизнул от меня: abut, evasit, erupit {Ушел, удалился, вырвался (лат.).}. Я как раз искал его повсюду, когда вы подошли ко мне.

– Надеюсь, - он не увидел среди моих гостей кого-нибудь, с кем хочет подраться.

– Надеюсь, что нет, - неуверенно ответил пастор.

– Он - странный малый, но вам, я думаю, понравится, - конечно, если удастся его найти. А, мистер Сэндерсон, добрый день! Вам не встречался здесь ваш гость?

– Нет еще, сэр, я только что пришел. Моя хозяйка, сквайр, и мои три дочери, а это мой сын!

– Добро пожаловать, - любезно приветствовал их сквайр и, обращаясь к молодому Сэндерсону, прибавил: - Надеюсь, вы любите потанцевать. Выбирайте себе даму, пора открывать бал.

– Благодарю вас, сэр, но я не танцую, - возразил младший Сэндерсон с видом сурового пренебрежения к забаве, которую прогресс разума отбросил со своего пути.

– В таком случае вам почти не о чем будет жалеть, когда вы состаритесь. Однако музыканты заиграли, надо идти к палатке. Джордж, - обратился он к Бельвуару, которому наконец удалось ускользнуть от Стина, - дайте руку Сесилии: мне помнится, вы пригласили ее на первую кадриль.

– Надеюсь, - говорил Джордж Сесилии, пока они шли к палатке, - мистер Стин не обычный тип избирателей, голосами которых я должен заручиться. Не берусь судить, учили его чтить отца и мать или нет, но он, по-видимому, задался целью внушить мне неуважение к моим родителям. Отделав напропалую отца на том основании, что он будто бы предпочитал кроликов людям, Стин напал на мою ни в чем не повинную мать, обвинив ее чуть ли не в ереси, и даже спросил, когда она намерена перейти в католичество, - это все лишь потому, что она перестала брать товары у бакалейщика-протестанта и стала постоянной покупательницей паписта.

– Это хороший знак, мистер Бельвуар. Стин всегда наговорит грубостей перед тем, как оказать услугу. Однажды я попросила его одолжить мне пони, так как мой собственный захромал. Пользуясь этим, он тотчас заявил, что отец мой лжет, воображая себя знатоком по части скота, что он тиран, выжимающий соки из арендаторов, для того чтобы принимать у себя гостей на широкую ногу, и, наконец, дал понять, что большой милостью провидения будет, если мы не доживем до того, что обратимся к нему не за пони, а за пособием из приходских сумм. Я ушла в негодовании. Но пони он прислал. Наверно, он будет голосовать за вас.

– А я, - робко, пытаясь быть галантным, сказал Джордж, в то время как они начинали кадриль, - я подбадриваю себя мыслью, что на моей стороне добрые пожелания мисс Трэверс. Если б дамы могли подавать голос, как это советует Милль, то вы...

– Что ж, я голосовала бы за того, за кого и папа, - просто ответила Сесилия.
– Если бы женщинам предоставили право голоса, я боюсь, что в семействах, где они шли бы вразрез со взглядами главы дома, плохо обстояло бы дело с семейным миром.

– Но я думаю, - возразил претендент на членство в парламенте, - что сторонники предоставления прав женщинам ограничили бы их теми, кто независим от мужской власти, например, вдовами и пожилыми девицами, которые подавали бы голос по праву своего личного имущества.

– В таком случае, - сказала Сесилия, - я думаю, они по большей части стали бы держаться мнения того мужчины, которого считали бы авторитетом, а если нет, то выбор их был бы очень глупым.

– Вы недооцениваете здравый смысл представительниц вашего пола.

– Почему же? Разве вы недооцениваете здравый смысл мужчин, когда в большинстве случаев, касающихся вопросов обыденной жизни, самые умные из вас говорят: "Лучше предоставим это на усмотрение женщин!" Но вы путаете фигуру - сейчас соло кавалера.

– Кстати, - спросил Джордж в следующий перерыв между фигурами, - знаете ли вы мистера Чиллингли, сына сэра Питера, владельца Эксмондема в Уэстшире?

– Нет. А почему вы спрашиваете?

– Потому, что мне показалось, будто я мельком видел его в ту минуту, когда меня утащил за собой мистер Стин. Но, судя по вашим словам, я ошибся.

– Позвольте, Чиллингли... Да ведь вчера кто-то говорил за обедом, что этот молодой человек от Уэстшира должен был баллотироваться в депутаты, но по случаю своего совершеннолетия выступил с весьма оригинальной речью и произвел ею крайне невыгодное впечатление.

– Да, конечно, это тот самый. Мы с ним вместе учились в колледже редкий чудак. Он считался очень способным, получил одну или две награды и вышел с хорошим аттестатом, но вообще говорили, что он заслуживал бы и высшей награды, если бы в некоторых его письменных работах не содержалось скрытых насмешек или над самим предметом, или над экзаменаторами. В практической жизни, особенно в общественной, опасно быть юмористом. Говорят, Питт был от природы наделен большим остроумием, однако он благоразумно воздерживался от малейшего проявления этого качества в своих парламентских речах. Как это похоже на Чиллингли - высмеять празднование своего совершеннолетия: ведь подобного случая ему не представится потом за всю жизнь!