— Заботилась о ней? — никогда не думал, что Дакота не сможет сама о себе позаботиться.

— Да уж, после той ситуации, в которой ты её оставил, — фыркнул Сэм.

Я точно знал, что сделал: разбил её сердце на миллион кусочков. Наверное, она каждую ночь плакала, думая, что я её не люблю, хотя на самом деле я только и делал, что спасал её от монстра, которым стал.

— Не знаю, приедет ли она домой на весенние каникулы на этой неделе, – сказал Сэм, – но не ищи её, Бо. Не делай всё хуже, чем это уже есть.

Мои губы сжались в прямую линию, и я провёл рукой по волосам. Сэм был прав. У меня не было никакого права беспокоить бедную девушку, и всё, что я скажу или сделаю, может ещё больше её расстроить.

— Отлично поболтали, — он шагнул ко мне, положил руку на плечо, сжав его, кивнул и поспешил мимо.

Я фыркнул и покачал головой. Ну и наглец.

Но, с другой стороны, мне тоже казалось, что у меня не было права баламутить бедную девушку в то время, когда мои обещания ни черта не значили.

Да и что я намеревался получить? Мне хотелось услышать, как она сладко растягивает слова, увидеть её милую улыбку, но ещё хотелось нагнуть её в кузове моего грузовика, попробовать на вкус её сладкий ротик и поглотить каждый квадратный сантиметр её тела.

И что потом? Отослать её обратно учиться с ещё большей дырой в сердце, а самому исчезнуть, как будто ничего не случилось? Я не мог с ней так поступить. Только не так.

Забравшись обратно в грузовик, я помчался домой, чтобы помочь отцу по хозяйству.

Мне придётся вернуться за ней в другой раз, когда я стану мужчиной, которого она заслуживает.

Во вторник утром я проснулась в его постели одна. Снизу доносился отчётливый запах перчёного бекона и яичницы. Приятная болезненность между бёдер мгновенно вызвала виноватую улыбку на моём лице. Я села, подняв руки над головой и опустив босые ноги на прохладный деревянный пол, и потянулась. Затем добралась до комода Бо, вытащила старую футболку «Дарлингтон Хай», доходившую мне до середины бёдер, и неторопливо спустилась вниз.

Став в сторонке, стала наблюдать, как Бо, одетый лишь в синие джинсы, готовил нам завтрак. Подкравшись сзади, скользнула руками к его груди и прижалась щекой к перекатывающимся мышцам спины. Его свободная рука накрыла мою.

— Доброе утро, — глубокий голос Бо прогрохотал через всё его тело и завибрировал под моими руками. — Как спалось?

Чудесно.

— Спасибо, хорошо, — я оторвалась от него и села за стол, наблюдая как он накладывал еду и наливал апельсиновый сок в два стакана с желтыми и оранжевыми цветами. Бо устроился напротив меня. Вилка, стиснутая в его крупной кисти, казалась крошечной, и он набросился на еду, как человек, который нагулял аппетит самым порочным способом. — Почему ты решил завершить музыкальную карьеру, Бо?

Мне не нужен был диктофон. Мне не нужны были ни ручка, ни бумага, ни список вопросов. Я ни за что не забуду ни одной детали этой недели.

Он выпрямился на стуле, проглотив кусок яичницы и отложил вилку.

— Потому что жизнь, которой я жил, не подходила человеку, которым я хотел быть.

— Ты держал в руках целый мир, — сказала я сдержанным тоном. — И всё равно не был счастлив?

Он покачал головой, сжимая и разжимая челюсти, потом в его глазах засветилась решимость.

— Всё, что мне нужно для счастья, – это тёплый дом, пара сотен гектаров земли и ты.

— Бо, — в изумлении я чуть наклонила голову на бок. — Ты отказываешься от всего ради меня?

— Да. Похоже на то.

— Но что, если нам не суждено быть вместе? Это довольно рискованно, тебе не кажется? В смысле, прошлой ночью было здорово и всё такое, но завтра утром я возвращаюсь в Нью-Йорк. И что тогда будет?

— Всё зависит от тебя, — заявил Бо, откидываясь на спинку стула. — Ты же знаешь, что у тебя здесь всегда есть дом. Со мной. На ранчо.

Его губы медленно растянулись в слабой улыбке, глаза замерцали, как будто он вспомнил всё, что мы вытворяли прошлой ночью.

— У нас осталась ещё одна ночь, Дакота, — сказал он. — Не знаю насчёт тебя, а у меня есть цель сделать так, чтобы завтра утром ты не захотела отсюда уезжать.

На сердце потеплело, и оно пропустило удар. Этот мужчина был неумолим. Бо Мэйсон был похож на одну из тех китайских ловушек для пальцев, где чем сильнее тянешь палец, тем он только крепче в ней застревает.

Он медленно закинул руки за голову и дерзко мне подмигнул.

— К тому времени, как тебе нужно будет возвращаться домой, ты до безумия в меня влюбишься.