Звуки разом оборвались…

Манька остановилась, прислушиваясь.

Где-то в глубине подсознания шестое чувство предупредило: волки! Крупные собачьи следы, оставленные в глине после дождя, были повсюду. Но вслед за тем она увидела следы копыт крупных животных и копытца маленьких свиней.

Жилая деревня впереди, не иначе…

Место-то дикое, вот и завели крупных собак…

Откуда здесь волки, где еще недавно жили люди? Она прошла много дорог, много лесов, и ни разу пути ее с волками не пересеклись. Да тут, наверное, охотники и рыбаки часто бывали. Места грибные, богатые, луга широкие, в реке по вечерам крупная рыба била хвостом.

Ответив умнику, как учили в школе, что волки в стаю летом не собираются, Манька прибавила шаг, стараясь миновать лесополосу и лог. Встреча с человеком тут, когда поблизости не было людей, ничего хорошего не сулила. Бывали случаи, когда одиноких путников ловили и продавали в рабство, и спасала их только сила воли к побегу. Не всех, кому-то не везло. Похитители обычно отделывались небольшим штрафом или минимальным сроком, больше года еще никому не давали, а кого-то даже благодарили: умели приучить к труду праздно шатающихся в непотребных местах.

Она уже почти миновала лог и перешеек лесного массива, увидев впереди широкое заброшенное поле без признаков жилья, облегченно выдохнула и подняла глаза.

И вдруг, прямо перед собой, метрах в двадцати, увидела стаю волков, расположившихся прямо на дороге…

Чувствуя, как мгновенно леденеют кости и останавливается сердце, сдавленное холодом, Манька оцепенела, в ужасе застыв на месте.

В голове стало пусто, дьявольские планы вылетели в одночасье.

И стало холодно.

Волки как будто ждали ее. Ничем себя не выдавая, их белесые шкуры сливались с цветом подзолистой почвы на дороге. Выделялся только огромный черный вожак, который пристально смотрел ей в глаза, чуть повернув морду, чтобы полностью видеть ее одним глазом, а вторым следил за стаей: две самки и выводок из двух, почти повзрослевших волчат.

В кино они казались намного меньше. Даже щенки, которые крутились юлой за его спиной, превосходили придуманных по размеру.

– Почему ты остановился, человек? – спросил его чуть насмешливый и настороженный взгляд. – Вот мы и встретились. Мы не выслеживали тебя, не напали из-за угла… Ты сам к нам пришел! – волк не злился, просто он, наконец, мог отомстить, и не собирался отказываться от мести.

И не было в мире прекраснее зверя!

Черная лоснящаяся шерсть блестела на солнце. Он был спокоен и уверен в себе, как скала.

Три пепельно-серые самки, охранявшие выводок, с достоинством сидели позади, готовые по первому знаку броситься на жертву, чтобы привести приговор в исполнение, но не заступали черту, которую определил вожак. Было заметно, что и они, как молодь, испытывают волнение, хоть и не показывают его. В их глазах было лишь холодное и равнодушное презрение к человеку. Если б они могли выбирать, они никогда бы не выбрали планету, на которой живут люди. Их омерзение Манька почувствовала кожей, хоть не смотрела на них в это время.

Она забыла, что волк не приемлет волка в образе человека.

Отступила назад, остановилась, замерев, сжимая в руке посох, но не поднимая его.

Шесть волков не сдвинулись с места.

И она вдруг поняла с отчетливой ясностью, удивляя себя самою…

Люди, не обиженные Дьяволом, не бродили по лесу – природа не верила им, не искали железо – они ковали его сами, не пытались образумить мучителя – они сами были мучителями, обращались за помощью не к живой силе природы, а к праху, радея о сгнивших костях, и верили в себя, как в Бога.

Да, она не достойна Помазанницы, если перестала быть собой и собиралась стать ею.

«Нет у меня ума, если вымытый капитал Дьявола меняю на дьявольский ум!», – осознала она простую и ясную истину. Ей не было места в обществе дьявольской нечисти. С трудом переставив одеревеневшую ногу, медленно, чтобы волки не сочли отступление бегством, сделала едва заметный шаг назад. Потом еще, наблюдая за тем, как о чем-то думает вожак.

Вожак колебался, не каждый день он встречал человека. Люди хотели доказать, что они здесь боги, но боги ему были ни к чему. Он выполнял миссию, возложенную природой: лечил лес от больных животных, чтобы жили другие, оберегал волчью стаю. Его клыки убивали быстро – боль была минимальной, а смерть мгновенной, и, если болезнь проникала глубоко, звери сами находили его, дожидаясь на волчьих тропах. Он видел смерть не одного выводка, и знал, что человек убивает волков.

И все же, что-то останавливало его …

Человек был один и безоружный, но не бежал. Старый и мудрый волк видел: человек напуган, но, как вожак, не заступил черту, оставляя себе время ударить первым.

К битве он был готов, но не хотел ее.

Выжить имел право каждый, но не каждый стать вожаком.

По Закону леса, он никогда не убивал вожака другой стаи, если только тот не просил об этом. Природа сама решала, кому доверить себя.

И запах…

Сознание волка коснулась мягкая теплая волна, и он понял, что идет рядом с этим человеком по следу, преследуя убийц его стаи. И волк понял: надо освободить дорогу, охотник за его врагами должен идти дальше.