– Н-ну… – протянул наконец Михаил (индивидуумы вздрогнули, прижались друг к дружке – смех, да и только!) – Ну, и кто же вы такие будете?

Молчат. Тискают свои трехлинейки и молчат. Черт, только бы не пальнули сперепугу!

Сообразив, что опаску юных вояк нужно перешибить каким-то более сильным чувством, Михаил осведомился ехидно:

– Девочка, а у тебя в школе по немецкому что – твердый неуд? “Ни с места, иначе съем!” – передразнил он.

По крайней мере один из винтовочных стволов опустился.

– Я же сама поправилась! – вознегодовал индивидуум в юбке (гораздо громче, чем следовало бы).

Михаил хмыкнул и переменил тон:

– Тебя как зовут-то?

– Маш… Мария Сергеевна. Его… – кивок на ближайшего индивидуума в штанах, – его Павлом. А вот это Сергей…

– Так он твой отец, что ли?

На бледных физиономиях проступили улыбки, а юнец, заподозренный в отцовстве, издал протяжное “гы-ы-ы!”

– Значит, Мария Сергеевна, Павел и Сергей… Уже что-то. Ну, а кто же вы, всё-таки?

– А вы сами-то кто? – снова насупилась девица. – Почём мне знать, может вы переодетые… как их… пособники?

Михаил прикусил губу. Препирательства затягиваются, время транжирится безо всякой пользы… Ночь на сломе, а до рассвета еще нужно одолеть неблизкий обратный путь. Похоже, выполнить поставленную задачу – разведать подступы к понтонному мосту – не успевается… Что же делать?

– Ну, ладно, – решился он. – Ребята, вы вообще местные?

– А если да – что с того? – осторожно выговорила Мария Сергеевна (в этой троице верховодила явно она).

– Да ничего. Просто вам нужно пойти с нами, – Михаил придал своему полушепотку оттенок торжественности, – в расположение регулярной части Рабоче-Крестьянской Красной Армии. Пойти и рассказать нашему командиру о силах немцев в здешних окрестностях. Понятно?

Услыхав про регулярную часть, парни заметно оживились (Сергей даже вскрикнул: “Что, фронт аж так близко?! Наши уже наступают, да?!”). Но их курносая верховода помалкивала, кривилась недоверчиво.

Черт знает, сколько бы еще длилась пустопорожняя (а с учетом обстоятельств и просто опасная) болтовня, если бы не Голубев. Верней, если бы не его талант по части провокаций. Да и не ахти какая разница в возрасте между странными юнцами и бравым красноармейцем, наверное, тоже помогла упомянутому красноармейцу найти единственный безотказный довод: “на слабо”.

– Дрейфите?! – насмешливо спросил Голубев. – Зря. Если б мы собирались вас обижать, так уже б давно… это…

Подействовало. Даже договаривать не пришлось.

Возвращались прежним маршрутом.

На МТС теперь было тихо – решили-таки мастеровитые гансы маленько перекемарить… или просто выполнили какую-то там свою гансовскую суточную норму.

А часовой около зенитной батареи по-прежнему был один. Только он уже не бродил вокруг рощи задранных к отсырелому небу тонких орудийных стволов. Он спал. Уселся то ли на пенек, то ли на камушек посреди изрядной, совершенно открытой пустошки; карабин пристроил торчком меж коленями; голову свесил… И давил себе храповицкого, вовсю пренебрегая соблюдением звуковой маскировки.

Пустошка, превращенная горе-часовым в спальню, прорезала лес длинным языком меж батареей и МТСовским забором, дотягиваясь до самого берега. Обходить открытое место, как делали это с вечера, теперь не хотелось: долго, а времени и без того уже перепорчено сверх всякой меры. Да и наглое разгильдяйство гансов, явно воображающих себя в совершенной безопасности, так и подбивало на какую-нибудь не менее наглую выходку.

Минут пять лежали в кустах, наблюдая за батареей и за похожей на крепостную стену оградой машинно-тракторной станции.

Было тихо.

Было настолько тихо, что сопливая команда Марии Сергеевны с каждым мигом всё ощутимее забывала об осторожности. Да и Голубев… Он словно бы заразился от этих сопляков дурной сопляческой неосмотрительностью – затеял какие-то перешептывания с пацанами, потом и пацанская командирша придвинулась к ним, встряла…

– Ладно, – Михаил с трудом подавил раздражение. – Открытое место форсируем по одному. Бегом, пригнувшись. Голубев первый, за ним на счет “десять” – Маша, потом – Сергей, потом – ты… Направление – отдельностоящая наклонная сосна. Поняли?

– Так точно! – браво ответил Голубев. Ответил и снова зашептал что-то.

– Первый, пошел!

Голубев пересек пустошку благополучно. А вот следующие…

По не слишком-то чёткой команде: “Второй… то есть вторая, ч-чёрт!” кинулась бежать не одна только соплячка. Они кинулись все. Втроем. И не к сосне – к часовому. Тот так и не успел продрать глаза. Мелькнул на фоне туч приклад трехлинейки; надсадное хеканье слилось с тупым ударом оружейного дерева о людской затылок, и молокососы, топоча да сопя, поволокли бесчувственного (это в лучшем для него случае) ганса в лес.