– Держите, – голос заставил посмотреть на собеседницу, – это должно стоить немалую сумму.

Сайерона протягивала кошель-сумку из дорогого материала и пустой фиал.

– Вы ничего мне не должны, – я замахала руками, – кровь была при Вас.

– Благодаря Вам я узнала, что там кровь, и именно Вы дали ее мне, когда начался приступ, – укротительница положила вещи на стол, – так что они ваши. Используйте или продадите, мне они ни к чему.

По ауре прошла сиреневая волна легкой грусти. Где бы она ни взяла кровь, такая возможность ей вряд ли еще представится. Даже удивительно, что кто-то из снарров пожалел умирающую девчонку, что вообще заметил ее со своей недостижимой высоты. Где они и где мы. За всю жизнь я видела снарров лишь на гравюрах, для меня они как были, так и остались бессмертными богами из Селестара – «дворца-в-облаках».

Я поднесла фиал к лицу – по граням перетекало искаженное отражение. В свете масляной лампы на горлышке блеснула капля. Жидкое золото. А если… видоизменить состав противоядия с учетом свойств крови? Но даже если у меня получится, это займет время, которого у Сайероны нет.

– Сай… А Вы обращались к целителям у себя?

– А давайте на «ты»? В этом нет смысла, – она с любопытством рассматривала зелья на открытых полках, – быть может, я бы к ним пришла, существуй противоядие. Тогда был бы смысл купить жизнь, пусть и ценой позора.

Горечи в ее словах не было, только та же печаль – едва уловимая, как рябь на воде.

– Позора?

– Мастер укрощения, который позволил мантикоре себя ужалить, не может называться мастером, – девушка обернулась, – никому не докажешь, что на мне не было значка, а нападение тщательно спланировали. Не хочу больше об этом, – ничего себе, как в романе! Но Сайероне не позавидуешь, – я, пожалуй, пойду. Дана, еще раз спасибо.

С языка просились слова утешения, обещания чудодейственного средства, но я не могла давать таких обещаний. Если ей осталось три дня, она должна прожить их как последние, без ложных надежд.

Этой ночью сон забрал меня в свои объятия – сказалось напряжение двух предыдущих суток, но наутро, после завтрака и ежедневного ритуала подметания крыльца я взялась за теткины книги. «Алхимия крови» – редчайший фолиант, ей он достался как подарок на выпуск из академии целителей. Увы, даже всех моих сбережений сейчас не хватит, чтобы туда поступить и получить свою – настоящую – лицензию.

Тетушка помогала не только знатным, но и всем беднякам – то есть, практически бескорыстно, потому и не нажила добра. Больше отдавала, чем брала. Бедная тетушка Дана. И почему хорошие люди уходят – тетушка, Сай, а крысы вроде Вейдена живут и процветают. Так, спать все же иногда нужно, иначе разум накрывает тень, и все видится в мрачном свете. Я сделала открытие, есть надежда, да и новый замок оградит от посягательств, разве этого мало?

Пару раз приходили клиенты – за простеньким зельем от простуды и второй – от зубной боли, а все остальное время я была предоставлена самой себе. И не зовись я Данари Кортера, мои изыскания возымели плоды!

Спорю на свои зелья, ученые мужи из академии никогда не проводили экспериментов со снартарийской кровью. Кто бы им позволил! Да и в голову бы такое святотатство не пришло. А у меня появился шанс создать на ее основе новое, уникальное снадобье от самого страшного яда на свете – яда мантикоры. Даже на знаменитую «Слезу» из змеиных желез есть противоядие, а от яда магического создания – нет. Только кровь, но действие ее недолгое, и, чтобы жить, ты должен быть привязан к донору до конца жизни. И, что немаловажно, донор должен быть на это согласен.

Итак, какого ингредиента мне не хватает… Мастерский, ничуть не выцветший рисунок на всю страницу изображал кряжистый кустик с развитой корневой системой. Подозрительно знакомый кустик!

Я беззвучно застонала. А не его ли попортила «божья рука» во время прошлого рейда на крысиные теплицы? Помнится, что-то от него осталось. Для зелья сойдет, там только корни и нужны! Вейден, пора к тебе наведаться.

Утро выдалось как с похмелья – тяжелое и пустое. За завтраком я ушел в глухую оборону, односложно отвечая на реплики сестры и желая только одного – чтобы меня оставили в покое. Похоже, пора прекращать работу до рассвета, но что делать, если бессонница неизменная подруга боли? Снадобья давно перестали помогать.

– Рин, ты меня вообще слушаешь?

Кора нарочито громко зазвенела ложкой в пустой чашке, на манер ридгийского 6 музыкального инструмента.

– Прости. Что ты говорила?

– Да помогут мне боги! – она вскинула руки точь-в-точь как матушка, поразительно ее напомнив, – я сказала, что в твоей жизни всегда слишком много места отводилось женщине. И самая малость – себе.

– Да ты никак шутишь, сестрица, – я даже в увеселительных домах никогда не бывал, а последние годы после смерти Виры и вовсе стал затворником, – это про кого угодно, но не про меня.

А может, ее целью было вытащить из скорлупы, расшевелить? Тогда план удался.