Как любопытно.

– И перейдем мы снова на рисовые лепешки, помяни мое слово, – бормотал дед, но предстоящие тяготы бытия интересовали меня в последнюю очередь.

– А что будет, если птенец не вылупится? – спросила я как бы между прочим, – погибнет… или просто пропадет куда-то? – это, конечно, вряд ли, за грифоньим питомником всегда следили как за императорской сокровищницей. Теперь понятно, почему.

– Странные вопросы ты задаешь… Я, конечно, не в восторге от выборов, но если с яйцом что-то случится, среди знати поднимутся волнения. Там каждый род спит и видит, чтобы оказаться в совете, и задержка на пятнадцать лет никого не устроит. Может вспыхнуть бунт или даже переворот. Всемогущие боги! Забудь все, что я сказал. Неправильные это речи. Неправильные вопросы. Всегда знал, что школа твоя и ученость до добра не доведут.

Я вздрогнула и бросила на родственника опасливый взгляд – неужели он что-то заподозрил? Но нет, это его обычное состояние после вечера с бочонком – он был способен до последнего вести академические беседы, а после засыпал до утра. Ну вот, его голова упала на столешницу. Милый, добрый деда…

Спасибо, теперь я точно знаю, что не пойду похищать яйцо. На кону судьба маленького беззащитного существа и целой империи. И не уверена, кого мне жаль больше. Да, в питомник я не пойду. А последующие три дня отдыха проведу так, как должно. Карлион говорил о каникулах, положенных перед отъездом. Попробую все, чего хотелось, больше шанса не представится.

Видимо, медовуха наконец добралась до моего измученного мозга, иначе почему я вдруг вспомнила, что ни разу в жизни не целовалась?

Наутро уверенность в принятом решении окрепла, как детеныш виверны, ставший на ноги. Правда, мысли начали принимать другое направление – даже если бы я пошла на поводу у эльфа, как обычной девушке украсть драгоценное, без преувеличений, яйцо? На что снарр рассчитывал? Разве что на способности пестователя и то, что я там каждый куст знаю. И никто не заподозрит одну из лучших учениц, пока не станет слишком поздно. Доставая ухватом горшок с кашей, я внезапно поняла, что направление это опасное. Такими темпами додумаюсь до детального плана, а там и до последнего шага недалеко.

Тут кто-то кинул в окно маленький камушек. Неужели у снарра хватило наглости явиться в мой дом? Он следил за мной?!

Но секунду спустя я почувствовала жгучую неловкость за подобное предположение. У двери послышалась возня, и взволнованный голос Лили окончательно вернул на землю.

– Сай, ты дома?

– Открывай! – а это Бретт и Робин. Конечно, Лили не осмелилась бы явиться в нижний город одна.

Пока они не разбудили деду, я сняла брус с двери и чуть не задохнулась от объятий.

– Ты цела!

Знали бы они, насколько. Судя по одежде, друзья отправились ко мне сразу из школы, и счастливыми выпускниками – пьяными и беспечными – не выглядели. Неужели из-за меня? Взгляд против воли задержался на Бретте, выискивая признаки того, что зелье работает. Но, верно, не стоит ждать результатов в первый день.

– Лил думала, тебя в наложницы забрали, – хихикнул Робин, запрыгивая на подоконник по излюбленной привычке.

– А ты приревновал? – я ехидно приподняла бровь, отчаянно скрывая, что от подобных слов приятеля меня бросило в краску. Однако подруга смутилась еще сильнее – бронзовый румянец проступил даже на темной коже.

– Ты тогда ушла с эльфом, вся школа гудела как улей… Прости.

– А чего он хотел? – Робин пригладил темные вихры, придающие ему сходство с воробьем, – и почему ты не вернулась?

М-да, стоило заранее продумать версию для друзей.

– Долго рассказывать…

– Ну, если долго, – все взгляды устремились на Бретта, – то можно каши? Так вкусно пахнет…

Да, Бретт умеет разрядить обстановку.

Я с радостью воспользовалась передышкой и поставила перед каждым гостем полную тарелку, а потом пошла готовить травяной настой. Тот, который готовить особенно долго…

– Сай, если ты думаешь, что мы проглотим языки от твоей стряпни и забудем о разговоре, то напрасно, – Робин подсел к огню, – что этот снарр тебе наговорил? На тебе лица нет!

– Он хотел… – я заметила, что Лили тоже управилась с кашей и внимательно впитывала каждое слово. Один Виллинс был поглощен процессом – так, что мог бы вызвать зависть мастера медитации.

– Что он хотел? – подруга присоединилась к нам на плетеном половике, – я сейчас умру от любопытства!

– Он хотел выбрать ариэта 7 для своей виверны. Карлион дал ему рекомендации. Так что вместе с практикой меня ждет подработка в ангаре, – и когда я научилась так складно врать друзьям?

Ариэт – не бог весть какая должность, не должна вызвать зависти или ненужных расспросов. Так и вышло – мне поверили, даже забыли о моем ночном исчезновении, но эльф долго не сходил с их уст.

– А как его зовут? – Лили блеснула бархатными глазами из-за чашки.

– Да я не запомнила, – спектакль продолжался, – имя замудренное, язык сломишь. И не поймешь, где имя, а где перечисление регалий.

Тем не менее, невинный вопрос подруги всколыхнул и мое любопытство – а как зовут этого мерзавца? Я знала только то, что он подписался буквой Ф. Зачем вообще этот фарс, если он не собирался представиться?