Шрифт:
1937
Просыпаешься с рыбкой на языке,и она начинает молчать за тебя, неметь,отучая словами в строке звенеть,обучая неведомой аз-бу-ке,пусть ты знать не хочешь зловещих букви ещё споёшь – ты думаешь про себя…Ты случайно вчера отключила звук,но, как ангелы, гласные вострубят,и взорвутся согласные им в ответ,и такое веселье пойдёт и звон,что не нужен станет тебе и свет,если звук обнимает со всех сторон.Но играет рыбка, немая тварь.Понимаешь, что звуки твои – не те.Ты легко читаешь немой букварь,полюбив молчание в темноте. Павел Алексеев
О революциях
Два козла пырнули рогами пастуха —решили, что есть траву могут и сами.Безо всяких там указаний и поучений.И на радостях сели учить заклинание:«Мы – не козлы! Козлы – не мы!»И не заметили подошедших серых волков.В результате чего от одного остались рожки да ножки.А второй сбежал и думает, будто он не козёл.Изобилие
Самолёты бороздят бескрайние просторы.Пароходы вздыбливают тяжёлые воды,переваливаясь с крутой волны на другую волну.Паровозы, мощно пыхтя, с трудом тянут безмерные составы.За стёклами огромных витрин – ткани, одежда, обувь,в других – колбаса, масло, деликатесы.Идём вместе – я и Сталин.– Взгляните, Иосиф Виссарионович,как всего много, какое изобилие!Он щурится на долю секундыи, пыхнув от души трубкой,спрашивает с лёгким акцентом:– А где же люди?– А людей нет… потому и изобилие. Мария Амфилохиева
Дом прадеда
Змеится трещина в стене,И рушится гнилая крыша.Я каменею, как во сне,И против воли шёпот слышу:«Знай, эти стены помнят речьНерусскую, тебе родную!»А в доме покосилась печь,Завален хламом пол… КакуюПытался долю обрестиМой прадед, отписав жилищеВластям крутым? Его путиСредь тысяч судеб не отыщешь.Дом занят был под исполком.Потом уж непонятно вовсе,Что было в нём в году каком…Я век спустя решилась в гости.Открыта дверь. Но тишинаПо нервам ударяет звонко.Свет чуть сочится из окна,Затянутого грязной плёнкой.Всё предназначено на слом —И прадеда мечты, и планы,И то, что прочил исполком…Нет, жизнь – не дамские романы,Сюжет красивый не проросИз зёрен – сплетен понаслышке,И вместо поминальных слёз —Лишь быстрый выстрел фотовспышки. Колхоз «Миртайя»
Где испокон седых вековЗемлицу холил местный житель,Трудом добыв еду и кров, —Колхоз назвали «Разрушитель».Сама история поройИронизирует печально:Как будет жить колхоз такой —Ответ в названии буквально.Согнав хозяев крепких с мест,Рассеяв их по всей Сибири,И финнов выселив окрест,Остаться с кем хотели в мире?Со старых снимков на меняГлядят прадедушкины братья,Но до сегодняшнего дняСудьбу их не смогла узнать я.Нам горько думать, пусто жить,Кукушечьим безгнёздым стаям,Когда времён порвалась нить,И мы корней своих не знаем. Память 1937-го
Бабушке Элме Томасовне Вильки
Легенда Крестовой горы в Токсове
Вспоминаю я часто легенду одну,Вырастают преданья из жизни самой.На Крестовой горе крест стоял в старину,И возникла коммуна под этой горой.На Крестовой горе отгремела дуэль,Был один из противников насмерть сражён.Вспоминает погибшего старая ель,Головою качает: не лезь на рожон.Под Крестовой горой – быт политкаторжан,Гомонящий во двориках сереньких дач.Им за прежнюю доблесть правительством данШанс решенья житейских нехитрых задач.Коммунары картошку сажают в золу:В годы голода – самый картошечка смак.Клубеньки семенные лежат на полу,И гостей принимает радушный Маршак.Здесь Зиновьев проездом порою бывал,Киров жёг под сосной золотой костерок.И никто из гостей в это время не знал,Что судьбы переменчивой близится срок.Нет, дуэли старинные – штучный товар!Не на всех напасётся Россия крестов:Забушует лихой репрессивный пожар,Превращая товарищей в злейших врагов.На Крестовой горе не найти старый крест,О коммуне не помнят хозяева дач,Но когда ветер сосны качает окрест,В шуме леса мне слышится сдержанный плач. Призраки Ингрии
Аникайнен и Эльфенгрен —Имена былины достойны.Девятнадцатый год гремел,Красно-белые длились войны.Как на Токсово бодро шлиДобровольцы – лишь знает ветер.Возле Грузина полеглиОчень многие, пулю встретив.Дни у Ингрии сочтены,Вся история – две недели,И Крестами Белой СтеныНаградить едва ли успели.Лишь почтовой марки квадрат,Где в рисунок кирху вписали,Знатоку набалладить радО республике в Кирьясале.Кто из наших рассудит дней,Выбор чей из двоих фатальней,Кто виновней, а кто правей —Эльфенгрен или Аникайнен? Эльфенгрен возглавил добровольческую армию и вёл её от шведской границы к Токсову, Если бы авантюра удалась, возникла бы республика Ингрия, Уже были напечатаны почтовые марки нового государства с изображением токсовской кирхи, учреждён орден – Крест Белой Стены. Не случилось. Республика с центром в Кирьясале продержалась недели две… В этих же краях действовал отряд «красного финна» Аникайнена.
* * *
«Акмеизм – тоска по мировой культуре»
О. Мандельштам