– А мы записались на чтение книг в Румянцевском музее. Там великолепная уборная. Ну, а ночью, когда музей закрыт, на Пречистенский бульвар ходили. Или так вообще...

Блондин загадочно повертел пальцами и указал в раскрытое окно, сквозь которое вместе с ветром влетал пока еще слабый и смутный запах второго ваганьковского двора,

– Черт знает что такое!

– Теперь что!
– грянули собеседники, - благодать! Весна! Самое главное - вышибли печку, будь она проклята. А уборная - она оттает.

– На какого дьявола тут эти трубы. И вообще, что было раньше в этом сарае?

– Это не сарай, - хором обиделись эмпиновцы, - здесь - мастерская раньше была. Но теперь все, конечно, в ветхость пришло. Вообще не ремонтируется. Никто внимания не обращает.

– За загородкой что?

– Там еще четверо наших. Там хорошо.

За загородкой было, действительно, неизмеримо лучше. Напоминало ночлежку. Были четыре кровати с одеялами и даже картинки на стене. И черная печка.

– А где студентки помещаются?

– Студентки ниже.

Всей компанией затопотали вниз по лестнице, по дороге заглянули в уборную. Гадость неописуемая.

Студентки были ошеломлены появлением всей компании с неизвестным лицом во главе.

– По поводу чего? По какому поводу?
– добивались они.

И лишь одна сидела на сундуке и шила. По лицу ее блуждала скептическая улыбка.

– Осмотреть? Прекрасно! Осмотрите!

– Чего тут смотреть! Общежитие дайте! Вот что!

– Я, товарищи, не могу, к сожалению, вам дать общежитие... Описать могу...

Скептическая улыбка заиграла сильнее у сидящей на сундуке.

У студенток было чуть-чуть лучше, нежели у студентов. Во-первых, висел какой-то рыжий занавес, напоминающий занавес в театральной студии; во-вторых, кровати были как-то уютнее и приличнее застланы! Видна женская рука.

В остальном одинаково со студентами. Собачий холод зимой, та же беготня в Румянцевский музей за надобностями, ничего общего с прямым назначением музея не имеющими.

Вслед мне пел дружный хор мужских и женских голосов, как в фуге Баха:

– Общежитие нужно!..

– Вы напишите!

– Нужно!

– Здесь невозможно жить! Общежитие...

Живуч эм-пиновец-студент! Живуч, черт возьми! Но меня, например, если бы озолотили и сказали: "живи на Ваганьковском кладбище, за это педагогом будешь".

Не согласился бы.

"Голос работника просвещения",

1923, э 7-8.

Михаил Булгаков. Рабочий город-сад

(Закладка 1-го в Республике рабочего поселка)

ИСТОРИЯ ЕГО ВОЗНИКНОВЕНИЯ

Мысль организовать под Москвой рабочий поселок зародилась у группы служащих и рабочих 3-х крупных предприятий: завода "Богатырь", электрической станции "86 года" и интендантских вещевых складов.

Это было еще в 1914 году. Конечно, никакого города создать при старом правительстве не удалось. В 1917 году, когда вспыхнула революция, мысль о поселке вновь окрепла. Но временное правительство утвердило устав поселка "Дружба 1-го марта 1917 года", отстроило великолепный поселок на канцелярской бумаге, и этим дело и кончилось. Двинулось оно дальше с октябрьским переворотом. Наркомзем, выяснив всю важность создания рабочего поселка, пошел навстречу инициативной группе и в 1918 году на Погонно-Лосином острове, у станции Перловка, отпустил 102 десятины земли.

Это был слишком лакомый кусок, и создателям города пришлось вести большую войну с губернским лесничеством, потом с уездным и, наконец, с окрестными кулаками-крестьянами. Землю удалось отстоять при помощи Наркомзема. Только в конце 21-го года инициативная группа почувствовала себя прочно. Совнарком отпустил ссуду в 10 миллиардов.

Тогда инициаторы этого огромного дела, во главе которого стоял и, не покладая рук, работал Сергей Шестеркин, бывший смазчик на заводе "Богатырь", приступили к практическому осуществлению своей заветной мысли.

ЧТО ТАКОЕ ГОРОД-САД?

На 102 десятинах земли на средства, собранные путем взносов рабочих, желающих поселиться, будут построены домики по образцу английских. Среди домов, предназначенных для семейных, будут общежития для холостых. Будет собственная электрическая станция, школа, больница, прачечные. Поселок рассчитывается на полторы тысячи человек. К концу этого года организаторы полагают поселить в нем первых 200 человек рабочих и служащих с "Богатыря", с электрической станции и вещевых складов.