— Теперь смотреть, — проговорил ее конвоир и показал пальцем в сторону строения, напоминающего скошенную пирамиду, одной из сторон которой являлась лестница. У ее подножья стояло пятеро мужчин, одетых в одинаковые черные накидки. Настя заметила, что сейчас внимание всей толпы переключилось на этих людей в черном.

Из-за пирамиды вышло еще двое индейцев, они вели под руки девушку в белом одеянии. Она еле передвигала ногами, а ее голова то и дело безвольно падала на грудь. Создавалось впечатление, что ее накачали какими-то транквилизаторами или наркотиками. Настя не сразу узнала ее, а после не могла сдержать встревоженного крика:

— Кончита?!

— Сегодня мы жертвовать ее для Юкили, — услышала она рядом голос индейца-конвоира, но даже не повернулась в его сторону. Ее глаза были прикованы только к Кончите.

— Капитан Альваррес забрать сына нашего вождя, — продолжал тем временем ее страж. — И убить его верный слуга. Если до завтра Альваррес не вернуть нам наследник, ты тоже будешь жертвовать для Юкили…

— Жертвовать?.. — теперь Настя снова глядела на индейца, ее побледневшие губы дрожали. — Что это значит?

— Смотреть, — сухо повторил тот и сделал шаг назад, прячась за спину девушки.

Насте ничего не оставалось делать, как последовать его приказу.

А в это время события у пирамиды продолжали разворачиваться. «Люди в черном», как мысленно обозвала их Настя, стали гуськом подниматься по лестнице вверх. За ними следом почти несли Кончиту. Оказавшись наверху, вся «черная» процессия жрецов разместилась по кругу площадки, в середине которой виднелся некий алтарь наподобие ложа. Кончиту подвели к нему и сняли с нее одежду. Обнаженную, ее положили на алтарь. Сопровождающие девушку индейцы спустились вниз, теперь на площадке оставались лишь «люди в черном». Четверо из них стали по углам алтаря. Одни взяли Кончиту за запястья рук, другие придерживали за щиколотки. Пятый жрец подошел к девушке слева и занес над ней руку. Настя содрогнулась, когда заметила, как на солнце блеснуло лезвие ножа, и, осознав, что последует за этим, крепко зажмурилась и стиснула зубы.

Торжествующий возглас толпы заставил ее вновь открыть глаза, но увидев то, что привело людей в экстаз, Настя все-таки закричала. Вспоротое вдоль груди тело Кончиты было сброшено вниз с пирамиды, а над собой в руках главный жрец держал ее еще пульсирующее сердце.

Настя кричала и кричала, пока кто-то не плеснул ей в лицо холодной водой.

— Прекратить, — угрожающе произнес индеец-конвоир. — Молчать…

Настя судорожно задышала, давясь слезами. Ее разум не мог принять увиденное убийство, а сердце сковывал леденящий ужас. Насте казалось, что сейчас самым лучшим для нее будет умереть самой.

А тем временем туземцы, похоже, приготовились праздновать состоявшееся жертвоприношение: разожгли костер, водрузили на него тушу какого-то животного, женщины закружились в неком ритуальном танце… Настя уже не рыдала и не кричала, а, словно смирившись, просто смотрела на это сквозь пелену слез, которые не переставали струиться по щекам. Мозг будто затуманился, все воспринималось каким-то сном, кошмаром… Хотелось поскорей проснуться, но никак не получалось…

Потом кончились и слезы. Наступило глухое безразличие и апатия. Настя сползла по столбу вниз на колени и сидела неподвижно, уставившись в одну точку…

Начало смеркаться, когда к ней снова подошел ее несменяемый страж и протянул ей маленькую пиалу.

— Пей, — сказал он и, Насте показалось, даже чуть улыбнулся.

Она отрицательно покачала головой, отказываясь, но индеец настойчиво повторил:

— Пей, — и поднес пиалу прямо к ее губам.

Настя покорно разомкнула губы и ощутила, как густая сладковатая жидкость потекла в ее горло…

***

— Что он говорит? — уже который раз спрашивал сеньор Альваррес, глядя на плененного молодого индейца, который стоял перед ним на коленях и что-то возбужденно бормотал, то и дело кланяясь в пол.

Максим, для всех делая вид, что внимательно вслушивается в слова туземца, почти механически переводил:

— Как я и думал, он из племени аласапов… Его отец — вождь этого племени… Но сам он не хочет возвращаться назад в деревню…

— Почему? — удивленно вскинул брови Хуан Альваррес.

— Он утверждает, что там его хотят убить… Уже убили его старшего брата и дядю… Теперь очередь за ним… Он считает, что тайный недоброжелатель собирается занять место его отца, когда тот умрет… Он просит не отдавать его племени…

— И что теперь? — вскричал хозяин асьенды. — Я должен жертвовать своей дочерью ради какого-то индейца? Знаешь что, Рауль, передай ему, что никого я жалеть не собираюсь! Мы вернем этого юнца своим сородичам и точка! Мне нужна моя дочь живая и невредимая! Пусть решают свои семейные дрязги сами!

— Полностью с вами согласен, сеньор, — кивнул Макс. — Прикажите седлать коней… Мы отвезем вашего пленника к аласапам и вернем назад Летисию…

— Спасибо, — Альваррес положил руку ему на плечо. — Я верю в вас, мальчики… — он перевел взгляд с Максима на Объект № 2 и вымученно улыбнулся.