Я зашел в нашу однокомнатную квартиру на 12 этаже и почувствовал запах мяса. Есть хотелось жутко, но нужно ли остаться ужинать с девушкой с которой все может закончиться.

– Привет, - Нина тихо подошла ко мне. Я немного испугался ее степенности и кивнул.

– Где ты ночевал? – спокойно спросила она и посмотрела на меня.

– У родителей, - я не мог отвести от нее взгляд.

Она была красивая, красивая для меня. Может, некоторые скажут, что ее волосы могли бы быть длиннее, а не заканчиваться на уровне плеч, она могла бы меньше краситься, и не рисовать себе черные стрелки, не использовать темные тени, не красить губы. И даже сейчас, без макияжа, может показаться, что ее черты лица яркие, как будто все специально прорисовано и выделено. Но я знал и был влюблен в каждую ее черточку, в каждую частичку ее тела. Я всегда был уверен, что она создана для меня, а я для нее. Моя красота, неужели ты способна убить?

– Мой руки, будем ужинать.

Я кивнул. Когда сел за стол, я вдруг испугался разговора, но быстро взял себя в руки:

– Ты хочешь как-то объясниться?

– Вов, пожалуйста, давай после. Давай поедим, - она виновато отпустила глаза и уткнулась в тарелку.

Я раздраженно стал доедать ужин. Скоро я заметил, как Нина растеряно трет предплечьем через футболку свою грудь.

– Да что же такое! – она нервно встала из-за стола и отвернулась к раковине.

Я подошел к ней сзади и спросил:

– Что с тобой?

Она оттолкнула мою руку.

Я все равно схватил ее за плечо и развернул к себе. Она выглядела страдающей и растроеной.

– У меня очень болит грудь, - призналась она.

– Покажи! – попросил я, схватившись за низ ее футболки.

– Нет, не надо.

Хоть она и сопротивлялась, но мне удалось поднять футболку вверх, из под которой показалась ее восхитительная грудь. Как она мне нравилась! Я мог часами целовать ее и трогать! И теперь я снова увидел ее, заметив, что ее соски увеличились и сильно покраснели. Железные бусинки пирсинга сильно давили на нежную кожу, причиняя боль Нине.

– Нужно снять пирсинг, он давит, - сказал я.

– Нет! Ничего не нужно, это все пройдет, скоро, - Нина болезненно наморщила лицо.

Конечно! Сделает аборт, и все закончится! Мне было тяжело осознать это, я яростно схватил ее за руку.

– Нет! Ты снимешь их! Я сам все сделаю, иди сюда, - я быстро повел ее в спальню и бросил на кровать.

Я еще раз вымыл руки и снял с Нины футболку. Я наклонился и медленно достал сережки из ее сосков, пытаясь причинить ей как можно меньше боли. Я так соскучился по ней, что хотелось коснуться языком до чувствительных сосков, увечившиеся из-за беременности. Я через силу я подавил свое желание, но Нина схватила меня за шею и попыталась поцеловать.

– Нина! Не надо.

Я устало сел на кровать.

– Что происходит с нами? Почему мы до этого дошли? – я потер лицо руками и опустил голову.

– Ты знаешь, какие чувства я испытываю к тебе, - начала Нина, - и я понимаю, как это выглядит со стороны, что я делаю аборт.

– Этот ребенок от меня? – глухо просил я.

– Да. Я никогда не изменяла тебе. Я лишь хочу объяснить, мне очень тяжело было принять такое решение. Но ты пойми, сейчас не время, мы еще молодые, и у нас все впереди. Давай закончим образование, найдем работу, а потом сменим квартиру на более просторную и тогда можно будет подумать о детях.

Я поразился, как спокойно она об этом говорит. Она совсем не страдает и не чувствует вины.

– А меня ты спросила? Ты все решила сама за нас обоих! – я громко сказал, глядя прямо на неё.

– Я потому и пыталась все скрыть, чтобы ты не узнал и не страдал.

– Чего? А сейчас, по-твоему, я не страдаю?! Да ты просто удивляешь меня, Нина! Я никак не думал, что ты додумаешься до такого. Когда ты, наконец, сказала мне об этом, и то, благодаря ребятам, я как надвое разделился. Одна моя часть просто визжала от счастья, что у нас ребенок, а другая плакала, от того, что ты собираешься убить его. Ты хоть представляешь, что любой ребенок это чудо, нужно ценить это! Мои родители так долго не могли иметь детей и были так рады, когда я родился, меня и воспитывали так, что дети это самое ценное, что у нас есть, и мы обязаны оберегать это. А то, как ты поступаешь, это легкомыслие!

Я уже и не понимал насколько громко я кричу. Я попытался вложить в Нину все свои эмоции и чувства. Она испугано слушала меня, я потом грубо проговорила:

– Ты не хочешь меня понять, я отдавала тебе все, что у меня есть, я старалась для наших отношений! И теперь получается, раз я не хочу родить, я враг?

– А для кого детоубийца не враг? – спросил я и испугался ее реакции. Нина громко зарыдала.

Я нахмурился и начал собирать свои вещи. Оставаться здесь больше нет смысла. Она меня не слышит и не хочет понять.

Когда я надевал куртку, я позвал Нину. Она медленно подошла ко мне, все еще не успокоившись от слез. Я наклонился к ней и, как я любил делать раньше, поцеловал ее в шею.

– Я тебя люблю, - признался я.

Нина снова заплакала и попыталась обнять меня, но я убрал ее руки и быстро вышел из квартиры.

Я приехал в клуб, где встретил Стаса, он тоже работал здесь тренером и сейчас заканчивал переодеваться.

– О, привет. А что ты вернулся? – спросил друг.

– Привет, пожалуйста, не спрашивай ничего! У меня с Ниной проблемы. Нам нужно время.