— Эй, Пироженка! — испуганно притормозила меня толстуха, упав на кровати и яростно ухватив меня за штанину. — Ничего не забыл?!

— Я за «кошельком», — сообщил я, грубо вырывая свою ногу из цепких рук толстухи.

— У меня свой, — сообщила толстуха и показала вторую руку, в которой был зажат «кошелёк».

Обречённо вздохнув, я жестом предложил её придвинуть устройство поближе, чтобы я мог до него дотянуться. Затем я ухватился за верхнюю часть протянутого толстухой цилиндра, в то время как она держалась за нижнюю, и повернул среднее колесо с делениями, которое отмечало часы, установив его на значение «пятнадцать». У меня перед глазами появилась надпись: «Вы точно хотите передать пятнадцать часов своей жизни другому человеку?».

— «Да», — мысленно согласился я, со скрипом в сердце. Перед моими глазами появилась информация: «Ноль лет. Сто девяносто пять дней. Три часа». В следующий миг цифры изменились: «Ноль лет. Сто девяносто четыре дня. Двенадцать часов».

Убрав руку с «кошелька», я дошёл до двери, надел свою шляпу, снял с гвоздя своё чёрное заношенное пальто и взял висевшую под ним плечевую кобуру из грубой кожи, в которой покоился мой верный коломёт и десять дополнительных болтов для него. Надев кобуру и плащ, я, не попрощавшись с толстухой, вышел из комнаты.

По тесному тёмному коридору, в котором воняло потом и сыростью, ориентируясь только на свет далеко впереди, я дошёл до просторного помещения, где располагался бар, в котором господа могли поднабраться, перед тем как отважатся попробовать местных шлюх…

Сквозь большие мутные окна зал заливал серый холодный дневной свет. За щербатыми столами сидели уставшие за ночь господа, наряженные в костюмы-тройки. Вокруг поднятых воротников их рубашек уже были намотаны пышные галстуки, что явно указывало на то что они уже собирались расходиться (по вечерам в борделях и карточных клубах было принято снимать галстуки).

— С добрым утром, господин Круто. Вы уже уходите? — дежурно спросил бармен: мужчина средних лет в белой рубашке со свободными рукавами и белом банте. Его тёмные длинные волосы были убраны в хвост, на носу красовались очки с круглыми стёклами в тонкой элегантной оправе.

— Да, — буркнул я. — И больше к вам не приду, уж поверьте… Подсунули мне усатую бегемотиху, а содрали как за принцессу…

— Прошу прощения, господин Круто, — склонил в извинении голову бармен. — Но вчера вечером вы сами остановили свой выбор на Бэлле…

— Такого не может быть! — отмахнулся я. — Я бы никогда в жизни не «остановил свой выбор» на этой свиноматке! Скорее всего вы сами всё и подстроили, чтобы стрясти с меня немного Времени! Дождались, пока я напьюсь до беспамятства, и перетащили моё безвольное тело в комнату к этой… «прекрасной» госпоже!

— Господин Круто! — округлил глаза бармен. — Как можно обвинять нас в столь некрасивых и, я бы даже сказал, преступных действиях в отношении вашей персоны? Если вы изволите дать мне один час, я найду немало свидетелей, готовых рассказать вам о том, как на самом деле сложился ваш вчерашний вечер, и каким образом вы попали в спальню Бэллы! Вы весь вечер играли в карты и много пили. Проиграв глубоко уважаемому графу Александру почти сотню лет своей жизни, вы не захотели с ними расставаться, предложив вместо этого выполнить любое его прошение. Граф, будучи известным как великодушный человек с большим чувством юмора, предложил вам провести ночь с одной из трёх предложенных им девиц. На выбор он предоставил старушку Лейлу, одноногую слепую Беатрис и полнушку Бэллу. И вы, господин Круто, без особого желания остановили выбор именно на Бэлле. Могу предположить, что большого желания вы не демонстрировали только потому, что имеете ничем не обоснованные предрассудки относительно пышных женских форм…

— И относительно пышных женских усов, — добавил я, покачав в воздухе указательным пальцем.

— И их тоже, — согласился бармен. — Но долг есть долг, так что вы, как честный человек, напились до того неуловимого состояния, когда вы ещё можете передвигать ногами и орудовать своей кожаной шпагой, но уже не способны понимать и анализировать окружающий вас мир и…

— И я её трахнул… — с тяжёлым вздохом закончил я. Эта версия показалась мне вполне правдоподобной, ведь на моем счету не было Достаточного количества лет, чтобы погасить свой долг перед графом Александром…

— Как же низко я пал… — констатировал я. — Казалось бы, совсем недавно у меня было несколько миллионов лет жизни, я мог позволить себе что угодно, а теперь я сплю с толстухами ради прощения карточного долга в жалкую сотню лет жизни…

— Вы слишком строги к себе, господин Круто, — сочувственно заметил бармен. — У всех в жизни бывают чёрные полосы… Рано или поздно всё…

Его прервал звонок телефона, стоящего на стойке перед ним. Крыса в генераторе этого телефона была свежая и упитанная — за ней явно хорошо ухаживали и не давали смен дольше нескольких часов. Бармен взял трубку:

— Мужской клуб рабочего района. Чем могу вам помочь? Да, он у нас. Стоит прямо передо мной. Разумеется, я передам, но не смогу задержать его, если он откажется… Понял вас. Доброго дня.

Бармен повесил трубку и аккуратно поправил телефонный провод.

— Спрашивали обо мне? — поинтересовался я.

— Да, господин Круто. Это был капитан Дворцовой стражи, господин…

— Понял, — прервал его я. — Тогда настало самое подходящее время, чтобы вас покинуть…

— Не спешите, — улыбнулся бармен. — Капитан просил передать, что хочет предложить вам хорошо оплачиваемую работу.