Все когда-то заканчивается. Подошло к концу и время моего визита к родне. Порыбачил, раков половил, пива попил крафтового, как бы его в моём время назвали. Дядьке своему магнитофон подаренный поставил в его Иж — Комби. Крышу на бане помог перекрыть.

Заодно и свои дела сделал. Возвращаюсь с доверенностью, по которой смогу купить дом, и с фотографиями теткиного паспорта. Мелькнула у меня идея, что может быть получится из фотографии дубликат её паспорта вытащить.

И подарков ещё везу чуть ли не полный багажник. Там у меня и бочонок пива, и две трехлитровые банки меда, целая куча копченостей, соления, и два мешка овощей. От овощей отбрыкивался, как мог, но тетка у меня умеет быть настойчивой. Да и как ей откажешь. Насмерть обидится.

По дороге пару раз останавливался, пытался магичить. Бесполезно. Более — менее прилично начало получаться только под Сызранью. Какая-то она странная, это либромантия. Такое впечатление, что я маг регионального уровня. Около дома могу магичить, а чуть куда-то в сторону отъехал, и все, магия кончилась.

Где то после Сызрани заметил, что нынешние дороги меня уже не так сильно раздражают. Адаптируюсь я понемногу к местной жизни. Даже отсутствие навигатора перестало тревожить. Зато дорожную службу, на каждой пойманной яме, вспоминаю теплым матерным словом, как и каждый честный советский человек, севший в эти времена за руль собственного автомобиля.

Как частенько говорят, у России две беды: дураки и дороги. Я еще по своему времени помню, как сильно могут различаться дороги в разных городах. В той же Уфе, Тюмени, или Краснодаре дороги просто праздник. А в Саратове, да и в той же Сызрани они полный отстой. Отчего— то есть у меня такое твердое убеждение, что эти две российские беды как-то тесно связаны между собой. В нашем времени все было понятно — какой мэр в городе, такие и дороги. А сейчас в стране ситуация хуже, я пока приличных дорог нигде не видел. То ли власть централизованная виновата, то ли ещё что, но пока мне одно ясно, что магией это не поправить. Мозги надо руководству страны менять. Не те люди у власти стоят.

Как бы то ни было, а к вечеру я все-таки добрался до своей квартиры. Часть подарков выгрузил и отогнал машину в гараж. Ночевать сегодня дома буду. Вымотался. По нынешним временам, даже проехать на машине километров семьсот — восемьсот, и то приключение. Едешь, как в лотерею играешь. Каждая следующая сотня километров — твой шанс на неудачу. Колдобины на дорогах такие встречаются, что подвеску убить — пара пустяков. Завтра в яму полезу, шаровые и рычаги хотя бы проверю, а то машина приличную дорогу только в окрестностях Ульяновска видела, а всё остальное — танкодром.

К Владимиру Александровичу я стучался уже в семь утра. Спать лёг вчера чуть ли не в девять вечера, вот и подскочил ни свет ни заря.

— А, это ты, паря. Ну, заходи, рассказывай, что надумал, — вышел меня встречать дед, прикрикнув по дороге на вылезшую из будки собаку, так и не переставшую лаять.

— У меня всё нормально, Владимир Александрович, тётке моей ваш дом понравился. Так что я при документах и при деньгах. Можем оформление начинать, — бодро отрапортовал я, протискиваясь вслед за дедом внутрь дома. Крыльцо, да и коридор, были заняты какими-то мешками и коробками.

— Экая она смелая. Не глядя дом покупает, — покачал дедок головой, не одобряя такого легкомыслия.

— А я на что? Или у меня глаз нет? — возразил я, оглядывая упакованные вещи, — Вы, как я вижу, уже к переезду приготовились.

— А что тянуть-то? Успевать надо, пока у зятя отпуск. Отобью телеграмму, приедет он на машине, и заберёт нас с Полканом. Мебель мне дочь везти запретила. Говорит, свою ставить некуда, да и что у меня за мебель. Рухлядь одна. Холодильник соседка забирает. Так что из крупного у меня один телевизор, да радиола. Вроде всю жизнь жил, колготился, зарабатывал. А оглянешься, и понимаешь, что ничего так и не нажил.

Нотариальная контора при социализме заслуживает отдельного рассказа. Печального и грустного. Тёмный узкий коридор, с убогими лавками, битком набитый пахнущими нафталином бабушками, орущими детьми разного возраста, и потными людьми. Отчего-то все предпочитали набиться туда плотнячком, и запах там стоял такой, что хоть топор вешай.

Владимир Александрович отнёсся к этому столпотворению стоически, и вскоре устроился где-то на краю лавки, а я ушёл в машину. Как бы то ни было, но через шесть часов наши мучения закончились, и нам на руки выдали документы.

Деда я высадил у почты, а сам, усталый, потный и злой, поехал к себе. Одежду в стирку, сам в душ, и пожрать что-то надо приготовить.

Когда я отмылся от запахов нотариалки, то выбирая одежду, опять поймал себя на том, что готовлюсь к свиданию.

Ну так-то да. Готовлюсь. К Алисе собрался заскочить, пока она еще на работе. Как раз успею ее на выходе поймать, и довезти до дома. Не самой же ей мои подарки тащить. Я овощей одних ей килограммов пять — шесть отсыпал.