Нам действительно стоило торопиться. В некоторых окнах зажегся свет. Заколыхались занавески и замелькали любопытные силуэты. Я поспешно поднял девушку с земли и подхватил ее под одну руку, а Крыса под другую. Так мы и потащил ее по улицам города. Выглядела наша двоица в этот момент минимум как насильники, опоившие свою жертву и волокущими ее на ложе разврата.

Крыса хрипло спросил, выглядывая из-под подмышки Этель:

– Ты знаешь, где она ключи от хаты прячет?

– Не-а, - отрицательно мотнул я головой. – Потащили ее ко мне.

В это мгновение девушка застонала и открыла глаза. Ее лицо на миг исказилось, словно она ожидала увидеть горгулью. Тело Этель напряглось. Каждый мускул окаменел. Только поняв, что это мы, а не летающая тварь, она расслабилась. Напряжение ушло из нее. Девушка обмякла, словно из нее вытащили скелет и осталась только плоть. Из глаз грязнули брызнули слезы. Они потекли по щекам, смешиваясь с кровью горгульи.

Хлюпая носом и пытаясь сдержать рыдания, она пролепетала слабым голосом:

– Поставьте меня на землю. Я сама могу идти.

Мы выполнили ее просьбу. Этель сделала несколько робких шагов, опершись на мое плечо, а потом засеменила сама. Я на всякий случай готовился ее ловить, если вдруг ноги девушки подломятся, но она совладала с собой и двигалась вполне уверенно. А затем, не останавливаясь, Этель спрятала лицо в ладонях и перестала себя сдерживать. Округу огласил громкий женский плач с каким-то волчьим подвыванием. Ее плечи судорожно вздымались. Она громко шмыгала носом. А когда девушка обратила внимание на то, что с ног до головы перепачкана кровью горгульи, то ее рыдания перешли на новый уровень горя.

Я снял свою футболку и протянул девушке, чтобы она вытерла ею лицо. Грязнуля схватила ее трясущейся рукой и решила использовать по другому назначению. Она на ходу принялась ей остервенело оттирать от своей одежды желтоватую субстанцию.

Этель яростно шипела при этом, смахивая с ресниц злые слезы:

– Чтобы я еще раз… Да ну его на хрен так рисковать. Я что бессмертная? Вон пусть придурки из охранки этим занимаются. А то сидят на жопе ровно. Импотенты. Мне больше всех надо, что ли? Я вон и дома отлично работаю. Стены того и гляди потрескаются. Правильно я говорю, Макс?

– Отчасти, - увильнул я от прямого ответа.

Девушка резко остановилась и трехэтажным матом взглянула на меня, гневно раздувая ноздри. Ее бешеные глаза прожигали мою переносицу. Губы кривились так, словно Этель пронзали разряды электричества. Я немного растеряно уставился на нее, вполне ожидая получить звонкую пощечину. Но грязнуля лишь сердито выдохнула и бросила мне в лицо футболку, а затем гневно топнула ножкой и дерганой походкой рванула вперед.

Крыса ехидно произнес, двинувшись за Этель:

– Лис, знаешь, чем отличается разгневанная баба от зверолюда?

– Размером груди? – невесело обронил я, подобрав футболку.

– То же вариант, - задумчиво хмыкнул он и на этом замолчал, не став заканчивать свою незамысловатую шутку.

Отсюда до дома Этель уже было недалеко. Мы быстро прошли это расстояние. Я весьма удивился, когда увидел в такую рань старика Максимыча. Он сидел на своем привычном месте - на ящике из-под патронов. Дед бездумно отламывал от куска хлеба крошки и кидал их голубям. Вот не один катаклизм эту птицу не берет.

Грязнуля, проходя мимо Максимыча, желчно выплюнула, скаля ровные зубки:

– Одно дерьмо от этих тварей, а ты их еще кормишь.

Старик удивленно поглядел в ее удаляющуюся спину, а потом с немым вопросом в глазах посмотрел на меня. Я со вздохом проговорил:

– Не обращай на нее внимания, Максимыч. У Этель, наверное, эти дни. Доброе утро.

– Здорова, Макс. Антон, - прокряхтел дед, пожав каждому из нас руку. – А чего это ты без футболки?

– Да так, загараю, - неопределенно ответил я, покрутив в воздухе рукой.

От Этель, прежде чем она скрылась за углом дома, донеслись раздраженные слова:

– Завтра еще раз попробуем!

– Не думал, что она согласится, - изумленно выдавил Крыса и, прощаясь, добавил. – Мужики, пойду я. Удачи.

– До завтра, - сказал я.

– До свидания, Антон, - бросил старик, пожевав бескровные губы. Он явно понимал, что происходит нечто необычное, но с расспросами лезть стеснялся. Максимыч лишь проводил любопытным взглядом исчезающую вдали фигуру Атоса.

– Да и мне пора. Еще увидимся, - бросил я и тоже отправился домой.