Он его взял в руки и внимательно изучил. Потом присвистнул и вернул бумажку Элен. Поглядел на меня, с нарочитым прискорбием сообщив:

– У тебя выбор не велик, дорогая. Либо отдыхать до седьмого октября, либо утопиться в унитазе. Что выбираешь?

– А ты мне поможешь утопиться? – спросила я без энтузиазма. Тони не ответил, поняв, что это был чёрный юмор. – Мне скучно! – заявила я. – Уже устала лежать, устала сидеть. И ходить по больнице совсем не интересно. Тут довольно скучный интерьер… – криво буркнула я, оглядевшись. – И вот эта особа… – покосилась я брезгливо на Элен, – не пускает меня на свежий воздух. Разрешает только у открытой форточки стоять! Я что, папоротник?!

Тони хохотнул, беззвучно посмеиваясь.

– Ты чего её на улицу-то не пускаешь? – спросил он у Элен. – Ходячим больным же можно гулять.

– Да потому что, если она хоть шаг за порог сделает – то сбежит! – огрызнулась докторица. – Знаю я её!

– Ну, сбежит – далеко не убежит. Оливия её быстро обратно притащит.

– Но тогда Оливия и мне пистонов вставит! Так что – нет! Не выпущу я её даже на скамейку у входа! Пусть здесь тухнет!

Тони тяжело вздохнул, не став спорить с разъярённой женщиной. Знает, что это дело гиблое.

– Интернет? – снова заговорил он со мной.

– Надоел, – бросила я. – Тормозной он тут сильно.

– Книги?

– Прочитала я… и ту, что ты приносил и порнографию Элен тоже! И мужской журнал парней из соседней палаты посмотрела – там читать особенно нечего. С теми парнями поболтали, поиграли в морской бой и в крестики-нолики.

Тони усмехнулся, вздохнув.

– Ну, ладно. Пойдём, – сказал он. Приобняв меня за плечо, он повёл меня в сторону моей палаты. – Хочешь, я проведу тебе лекцию по этногенезу?

– Хочу.

Тони изогнул брови, испугавшись собственной идеи.

– Серьёзно?

– Думаешь напугать меня умными словечками? Я знаю, что такое этногенез! Ты лучше проведи мне лекцию на тему, которой я не знаю.

– Интересное предложение, – призадумался он. – А чего ты не знаешь?

– Откуда ж я могу знать то, чего я не знаю?

Тони нахмурился, обдумывая мои слова.

– Ты меня запутала совсем! – брякнул он.

Тони попытался занять меня разговорами, по сути, ни о чём. За время обучения в академии он стал для меня наставником и другом. Я официально попросила его курировать меня на время моего обучения в академии. Но и без того, думаю, наши отношения были бы такими же. Тони достаточно строгий преподаватель, но очень участливый человек. Когда он наблюдает падающую успеваемость ученика, то предполагает, что у него что-то стряслось. И тогда тактично пытается разузнать, что именно случилось. Если какие личные проблемы – Тони старается их решить. Если они нерешаемые, то он пытается облегчить учёбу ученику на время кризиса. Встречаются такие преподаватели, которым плевать – бабушка у тебя умерла, или живот болит, пришёл учиться – учись. Тони не такой. Он всегда старается поддержать, помочь. Но и просто так оценки никому не ставит, и филонить не позволяет. Да и ни у кого нет даже желания прогуливать его уроки. Он очень интересно преподносит материал, доходчиво, с интригой и юморком. Кроме того он – тонкий психолог и эмпат, все подростки ему доверяют, сами идут за консультациями любого характера.

Примерно в середине нашего разговора я увидела, как за спиной Тони открывается дверь. Показалась улыбчивая физиономия Уилла. Но потом он посмотрел на знакомый затылок, скривился и развернулся на пятках к двери. Правда, свинтить он не успел. Практически не прерывая разговора Тони произнёс:

– Уильям!

Руссо замер спиной ко мне, но я знаю, что он зачертыхался. Сначала повернулся Уокер, потом Уилл.

– Тони! – наигранно улыбнулся Уилл. – А я тебя и не заметил.

Уокер иронично угукнул, промолчав. Потом он с подозрением пригляделся к полковнику. Ко мне. Снова к полковнику. Не сказал то, что, видимо, уже узнал, ведь он – эмпат. – Ты какими судьбами здесь?

– Навещаю Селин. А ты?

– Я тоже.

– Что, тоже?

– Ну, эм… справляюсь о самочувствии своего сержанта. Что, нельзя?

– Можно, конечно…

Наступила неловкая пауза. Такая пауза, когда всем уже всё понятно, но вслух ещё никто ничего не сказал, и каждый участник ждёт добровольца, который заговорит первым. Хотя лично я беззвучно смеялась, наблюдая за поведением мужчин и вовсе не собираясь быть тем самым добровольцем.

– И часто он сюда заглядывает? – тихо спросил меня Уокер, но, не опасаясь того, что Руссо его слышит.

– Да нет, – буркнула я, пожав плечами.

– Так да или нет?

– Скорее нет, чем да… – произнесла я озадаченно. Не знала, как ещё можно уйти от прямого ответа. На самом деле Уилл не приходил с того дня, когда дежурил здесь. Но в обеденное время он звонит, а вечером мы переписываемся в телефонах. Он уверяет меня, что с удовольствием бы заселился в палату со мной, да это будет выглядеть подозрительно. У нас в принципе состоялся разговор, в котором Уилл пытался объяснить, не обижая меня, что никто не должен знать наверняка о наших отношениях. Запрещено это, как и в любом другом учебном заведении.

– А в чём дело? – всполошился Руссо. – Между прочим, ты! – указал он на друга, – на моей территории! Я имею право навещать своих рядовых. А ты, как сам мне однажды сказал, в мой огород не суйся.

Энтони иронично перекатил язык во рту, чавкнув. Потом сощурено посмотрел на Уилла, словно мысленно с ним разговаривая. Тот понял, что ему лезут в голову прямо сейчас в буквальном смысле. И ему это явно не понравилось…

– Ну ладно! – оживлённо сказал Уилл. – Раз уж ты здесь, то я пойду.