Курица, не знавшая коварных замыслов мамы, была закрыта на кухне. Через полчаса она уже хозяйкой разгуливалась по обеденному столу, переваливаясь с одной тоненькой лапки на другую. Всё, что можно, было опрокинуть и разбить, она опрокинула и разбила.

Курица могла быть довольна: такого кухонного разгрома Вере не сотворить никогда. На полу лежали осколки маминой любимой сахарницы. Рассыпанный сахар постепенно окрашивался в малиновый цвет от капавшего со стола на пол варенья. Этот беспорядок довершали зеленые кучки, которые превращали мамину кухню в куриный клозет. Потом курица перелетала со стола на пол. Она скребла лапками деревянный пол, потом, то одним, то другим глазом, осматривала то, что наскребла, и очень сердилась, что ничего съестного не наскребла. Мама строго следила, чтобы на полу не было никаких крошек, но пернатая гостья этого не знала и упрямо долбила носиком пол кухни.

– Червячков ищет! – сказала догадливая Вера.

– Нет, она гнездо вьет, чтобы яйца откладывать.

Вера посмотрела на брата глупым взглядом, потому что никогда не могла определить, шутит ли он или нет. Они с братом стояли за дверью кухни и следили за курицей через дверное стекло. Пальчик на Вериной руке был уже перевязан бинтиком, теперь девочка знала, что не все любят, когда их гладят по головке, а некоторые даже клюются.

Надо сказать, что Саше было совсем не жаль поклеванного пальчика сестры, его злила мамина затея с супом. Он стоял за дверью кухни, одетый в фуфайку, которая, по словам мамы, должна была защитить от острого птичьего клюва, а его руки были подняты кверху, чтобы с них не свалились тяжелые папины рукавицы, с которыми проще выходить на боксерский ринг, чем ловить курицу. Еще мальчику не нравился мамин план, по которому ему предстояло ловить курицу, а маме рубить ей голову. Мама, как женщина, не учла в своих планах, что размахивать топором – это мужское дело. Как мальчику не хватало папиной поддержки!

К дверям кухни подошла мама. В ее руках был топор, который она, как ребенка, прижимала к груди. Как варить суп из курицы, она знала хорошо, а рубить куриную шею она боялась почти смертельно. Как же могла Римма не учесть, что Володя, ее муж, должен был вернуться из командировки только в пятницу? Угостить мужа супом на настоящем курином бульоне ей очень хотелось, но сохранить курица живой до его возвращения домой было невозможно. Одно утешало Римму: курица стоила малых денег и была на редкость упитанной, главное, что свежей. Римма скучала по мужу, но этого она ему не скажет, это Володя должен знать и сам. Когда же она увидела, что натворила эта кудахтающая бестия на ее кухне, сомнений не осталось: курица на то и курица, чтобы стать супом.

Саша зашел на кухню первым, но курица не хотела быть пойманной, она отчаянно кудахтала, летала и не давалась в руки, а мальчик злился, но не сдавался. Он крался за курицей лисьей походкой, набрасывался на нее ястребом, но поймать злодейку не мог.

В конце концов, его охотничий азарт передался сестре, которая наблюдала за ходом куриной охотой за дверью, и она, недолго думая, оставила маму с топором стоять за дверью и с громким гиканьем ворвалась на кухню. Вера подскакивала и размахивала руками, видимо имитируя чукотский танец охотников, который недавно показывали по телевизору. Вместе с Верой на кухне роем закружились белые перышки, а курица, оправившись от испуга внезапного появления маленькой охотницы, высоко взлетела к потолку и села на сито, что висело над мойкой. Сидя на сите, птица, видимо почувствовав себя в безопасности, победно раскудахталась.

– Как бы ни так! – вскричал Саша. Он прыжком вскочил на стол, крепко ухватился за штору, висевшую на карнизе и спрыгнул со стола по направлению к мойке. На этот раз его ждала удача, курица была им схвачена налету. Зеленая кухонная штора не выдержала тяжести рослого мальчика. Она оторвалась от карниза в самый успешный момент охоты, и через мгновение Саша упал на пол с зажатой в кулаке куриной лапкой, а за ними полетела вниз штора, которая зеленым парашютом накрыла охотника и его добычу. Вслед за шторой рухнул вниз и деревянный карниз. Карниз, похожий на толстую палку, падая, ударил охотника за курицами по затылку, торчащему зеленым мячиком из-под шторы, и приземлился между Сашей и его добычей. Мама всполошилась, вбежала на кухню, топор выпал из ее рук, придавил курицу к полу. Курица, издав предсмертный крик, затихла.

Из-под зеленых кухонных штор торчали с одной стороны крепкие ноги Саши в вязаных толстых носках, а с другой – куриная головка с поникшим гребешком. Заботливая мама помогала сыну выбраться из-под шторы, а Вера тихонько причитала над полумертвой птичкой.

Тут Саша разозлился не на шутку. Он быстро выбрался из-под завала, встал и устрашающе медленно одел папины рукавицы, потом взял курицу в обе руки и положил ее на ту деревянную доску, на которой мама должна была отрубить ей голову. К столу подошла мама, в ее руках опять был топор, который почему-то дрожал. Вера зажмурила глаза.

Прошло время, но на кухне ничего не происходило, и девочка осторожно приоткрыла глаза. Мама сидела у стола, на столе лежал ее топор. Возле топора с капелькой крови на шее стояла курица и виновато оглядывалась по сторонам. Она тоже была несчастна. Брат Саша обнимал маму, которая сидела с закрытыми глазами. Тогда-то Вера впервые увидела, что и взрослые плачут, и ей стало очень жалко маму, она заревела, как положено девочкам в таких ситуациях, в голос, шумно шмыгая носом.

Саша не знал, кого ему надо утешать в первую очередь. Скорее бы приехал папа! Тяжело быть единственным мужчиной в доме, когда все женщины разом плачут.

Потом пришли соседи. Они были напуганы доносившимся из квартиры Шевченко грохотом посуды, птичьими криками и детскими рыданиями. Конечно, они сразу подумали об ограблении с насилием и вызвали милицию. Разобравшись, в чем дело, сосед понял проблему и поступил по-соседски. Он остался на кухне один на один с курицей, и та безропотно приняла свою участь стать настоящим деревенским супом, который и был сварен мамой. Впрочем, никто этот суп даже не попробовал.

– Деревенский суп надо готовить в деревне, но суп надо варить из картошки, а не из курочек, ведь курочка хоть и с крыльями, а летать не научилась, поэтому ее жалеть надо, а не рубить ее шейку, – решила Вера, вспоминая эту историю вовремя тихого часа в детском саду.