«Спустя века обнажённых женщин будут рисовать великие художники, не страшась угроз церкви и осуждения людей», – сообщили колокольчики.

«Никогда такого не будет!», – возмущались молоточки.

«А вот и будет! И никто этому не станет удивляться», – уверяли колокольчики.

«Даже мыслить об этом не смей! Иначе ты погубишь свою душу!», – угрожали молоточки.

«Ничего не бойся! Ты совершишь благое дело. Другого случая не представится. Пиши картину сейчас!», – настаивали колокольчики.

И тут у Грегуара от восторга перехватило дыхание – он увидел выходившую из воды прекрасную Веронику. Прошедшей ночью он не видел всех изящных линий и завораживающих изгибов её тела. На чистой коже красавицы под солнечными лучами искрились капельки воды. На её левом плече выделялось родимое пятно в форме рыбки.

Грегуар не стал дожидаться, когда Вероника его заметит, и поспешил незаметно отойти подальше от берега реки. Он возвратился в дом, где застал вернувшегося с пасеки старика, который прилёг на лежанку. На столе стоял жбан с золотистым душистым мёдом.

– Грегори, ты не видел Веронику? – спросил старик. – Я вернулся один. Вероника решила искупаться в реке.

– Нет, я её не видел, – снова соврал юноша.

– Отведай мёд! – предложил старик.

– Не хочу.

– Как вижу, ты решил всерьёз заняться рисованием. Весь стол перепачкан красками.

Грегуар стал тряпкой оттирать стол от краски. Тут дверь отворилась, и в дом вошла Вероника с мокрыми волосами. Юноша не сводил с неё глаз. Даже теперь, когда на ней было чёрное платье, а голову покрывал чепец, она была прекрасна. Заметив на себе восторженный взгляд Грегуара, Вероника смутилась.

– Как же ты долго купалась, внученька! Я уже стал волноваться. Ещё немного и я послал бы за тобой Грегори, – сказал старик.

– Вода тёплая – видно успела прогреться после непогоды и сильного ливня. Не хотелось выходить на берег, – объяснила Вероника.

– Что ж, я уже отдохнул. Пойду задам овса лошади, – сказал Мартин.

Старик встал с лежанки и вышел из дома. Когда за ним затворилась дверь, Вероника спросила:

– Куда ты ходил, Грегори?

– Вышел немного размяться. Погулял по деревне.

– А картину ты так и не успел нарисовать, хотя холст не такой уж и большой, – сказала Вероника, взглянув на незаконченную работу Грегуара.

– Я её скоро завершу, – пообещал юноша и, улыбнувшись, сказал:

– Ты очень красива.

– Не говори так больше. Так говорить плохо.

– Ладно. Не буду. Скажи, где ты была так долго?

– Я не только купалась. Сначала я молилась в поле. Просила прощения у Господа за то, что совершила сегодня ночью. А ты молился?

– Нет.

– Скверно. Мне кажется, что ты неверующий. Католик ли ты?

– Не говори и не спрашивай сейчас меня об этом. Мне всё равно, кто я.

– Отчего ты так заговорил? – удивилась Вероника.

– После того, как узнал тебя, я стал другим.

– Тебя искушает дьявол.

– Меня возносят на небеса любовь и красота, – возразил Грегуар.

В это время с улицы донеслись мужские голоса.

– Кажется, к нам идут, – сказала Вероника.

– Тут можно где-нибудь спрятаться? – с тревогой спросил Грегуар.

– Прятаться не придётся. Я узнала голоса. Это друзья, – успокоила юношу Вероника.

Дверь распахнулась, и в дом, один за другим, зашли три человека. Самый старший из вошедших – высокий худощавый мужчина с седой бородкой. На нём был серый плащ и надвинутая на глаза войлочная шляпа. На левом плече гостя на лямке висела большая холщовая сумка. Он скинул с плеча сумку и положив её на скамью.

– Добрый день, Вероника! – снимая шляпу, сказал седой мужчина с бородкой.

– Милости просим, уважаемый Данье! Заходите, гости дорогие! – сказала Вероника.

– Мы возвращаемся в Тулузу, полные впечатлений, – сказал человек в сером плаще и, присмотревшись, спросил Веронику:

– А где твоя сестра Оливия?

– Оливию похитили папские солдаты, – грустно сказала Вероника.

– Этого не может быть! Бедная Оливия! Я её отыщу и освобожу! – покрывшись багровыми пятнами, воскликнул светловолосый зеленоглазый юноша в короткой коричневой куртке и узких кожаных штанах, у которого за пояс были заткнуты длинный нож и флейта.

– Спасибо, Патрис, но, похоже, это почти невозможно, – вздохнула Вероника.

– Ради Оливии я готов на всё! – с жаром вскричал Патрис, и выхватил из-за пояса нож.