Агата училась и совершала те же ошибки, что и он сам в детстве. Она пока не могла понять до конца, что чужие эмоции не игрушки, и не стоит в них копаться без сильной надобности. Впрочем, сейчас надобность была сильной.

Агате нравилась София, и это было абсолютно нормально – она понравилась бы любому эмпату. В этой девушке было столько же света, сколько в самом Арене – тьмы, и как же хорошо, что членов семьи Альго не слышит никто из эмпатов.

София звенела от искренности, и все её эмоции были такими чистыми, что у императора иногда даже голова кружилась. Он прислушивался к ней в момент знакомства с императрицей, пытаясь нащупать хоть тень неприязни – всё же Виктория временами была не слишком любезной личностью, и сейчас, по отношению к Софии, в том числе. Но никакой неприязни не было. Ни малейшей. Даже наоборот – ещё в самом начале знакомства Виктория сделала нечто такое, отчего София вспыхнула ласковой симпатией, и Арен от удивления с трудом удержал лицо. Что именно сделала его жена, он не имел ни малейшего понятия, но решил поинтересоваться этим у Софии при первой же возможности. Ему было интересно.

Так же, как ему было интересно утром, решится она пойти через камин или нет, и что при этом будет чувствовать. Арену и самому было смешно, что он вообще занимается подобными вещами, но… демоны, это оказалось действительно здорово. Такое количество эмоций – от страха до восторга – и все ясные, чистые, абсолютные. И никакого отвращения к нему, даже наоборот – Арен чувствовал, что нравится Софии, и это было приятно.

Он часто нравился женщинам, но иначе. В этих эмоциях было много грязи и расчёта. Ни того, ни другого он не мог разглядеть в Софии. Она состояла из одного только света, и это очень грело. Никогда в жизни Арен не грелся эмоциями – только слышал о подобном от отца и ещё нескольких родственников – и всегда отмахивался, считая это полнейшей ерундой. Арена грели только собственные дети, но их эмоций он не слышал.

Поэтому ничего удивительного, что Агата сразу и безоговорочно приняла в качестве аньян именно эту девушку. А вот императрице София совсем не нравилась, и наследница, хмуря брови, изучала эмоции матери, забыв про эмпатический щит. Она хотела понять, в чём дело, не зная, что эмоции зачастую не поддаются анализу и бывают абсолютно не логичными. Неприязнь Виктории была не логична – ещё и поэтому она так нервничала.

И вечером Арен, понимая, что жену надо бы отвлечь, вновь пришёл в её спальню. И если поначалу супруга немного дулась – причём вряд ли она сумела бы объяснить, на что конкретно обижается, – то спустя некоторое время расслабилась, уткнулась носом ему в плечо и проворчала:

– Ещё парочка таких ночей, и у тебя будет трое детей.

– Вот и прекрасно, – Арен улыбнулся и поцеловал её в лоб. – Или ты против?

Эмоции были абсолютно прозрачными – ни хорошими, ни плохими. Кажется, Виктория сама не понимала, против она или за.

– С животом не хочется ходить.

Он засмеялся и погладил её по этому самому животу, сейчас совсем плоскому.

– М-м-м…

– Ничего, Вик. Это временно.

Через несколько минут жена, разнеженная и довольная, уснула, а вот Арену почему-то не спалось. Он то думал о комиссии по родовой магии, то о старшем брате, которого своими руками испепелил несколько месяцев назад, то вспоминал, как встретил Викторию. Эти воспоминания на удивление оказались самыми приятными, и Арен сосредоточился на них.

Восемь лет назад, когда он стал императором, во время первого же совещания с главами всех служб и комитетов ему заявили, что в Альганне должна быть ещё и императрица. Так полагается, ничего не сделать, такие правила…

Арену в тот момент было и смешно, и грустно. Смешно – оттого, что Вано Вагариус, глава службы безопасности, объявляя ему это, чувствовал себя очень неловко. А грустно – оттого, что Арен знал – жениться действительно придётся.

– Подберите мне подходящие кандидатуры, Вано, – сказал император, оставшись наедине с безопасником. – Даю вам неделю.

– У вас есть какие-нибудь пожелания, ваше величество? – склонил голову мужчина.

Сначала Арен хотел ответить «нет», но секундой спустя подумал – в конце концов, он имеет право на капризы.

– В этом списке не должно быть брюнеток, Вано.

От безопасника плеснуло искренним изумлением.

– Простите?..

– Пусть моя жена будет блондинкой. Или рыжей, – усмехнулся Арен, глядя на огненную шевелюру Вагариуса. – Главное – не брюнеткой.

«Чтобы она никогда не напоминала мне погибшую невесту».

Ровно через неделю Вано принёс ему список из двадцати молодых аристократок. Хорошенькие, ни в чём непристойном не замеченные и обладающие хотя бы минимальным магическим даром. Ну а как же – не может ведь император жениться на пустышке?

Арен проглядывал списки вместе с портретами, и ему было слегка тошно. И как он должен выбирать? Все девушки были хорошенькими – хоть на всех сразу женись. И при этом ни одна ему не нравилась.

– Устройте приём, ваше величество, – сказал Вагариус осторожно. – Так делал ваш дед…

– У меня нет желания превращать дворец в цирковую арену, – покачал головой император. – Да и не поможет это. А вам кто больше всех нравится, Вано?

– Честно говоря, я в затруднении, ваше величество, – безопасник улыбнулся. – Все девушки вполне… Впрочем… По одной кандидатуре сотрудники, которым я поручил это дело, приходили советоваться. Девушка подходит по всем личным критериям, но семья… Род древний, но состояние промотано до копейки. Мои сотрудники сомневались, что её стоит включать в список.