***

Мы шли, а этот странный лес и не думал кончаться. Кларк двигался впереди и «прорубал» дорогу. Прорубал — сильно сказано. Он проламывал дорогу. Библиотекарь яростно махал самодельным шестом. Сбитые листья и сломанные ветви падали на землю. В воздухе кружились цветочные лепестки. Вверх поднимались облака пыльцы. В нос лез тяжелый одуряющий аромат. От него проснулась головная боль, а легкие молили о глотке свежего воздуха.

Плотные заросли не желали пропускать нас. Взамен старых они отращивали новые ветви. И мне стало понятно, как Кларк получил раны и царапины: новые ветви отрастали с шипами. Большими и малыми. Длинными и короткими. Тонкими и широкими. С крючками и без. И эти шипы старались впиться в плоть, разодрать ее, и как будто желали напиться крови.

Поросль появлялась перед нами, за нами и под нами. И мы бы оказались в плотном кольце из шипастых ветвей и отростков, если бы не одно «но». Там, где я ступала на землю, не вырастало ничего. Проявлялась та самая разрушительная «серость», которую старательно избегали новые ветви. Они обходили «серые» места стороной, и я старательно вытаптывала землю, уничтожая мерцающее многоцветье, не давая ветвям разделить нас.

Мы прорвались сквозь одну стену и оказались на новой поляне. Она почти не отличалась от предыдущей. Только мох под ногами оказался ярко-красного цвета, оттенком напоминающий о Лизином кабриолете. Мы проломили еще одну стену, и еще одну, и еще… А потом Кларк на очередной поляне повалился на землю и, так и не выпустив шеста из рук, прохрипел, что ему нужен отдых.

Я приземлилась рядом. Нельзя сказать, что усталость одолела и меня. Всё-таки борьбой с многоцветными зарослями занимался Кларк. Вот он и лежал на чём-то рыхлом, напоминающим белый птичий пух, и пытался восстановиться. В этот раз раны зарастали медленней, чем в предыдущий. Чувствовалось, что библиотекарь устал, а его тело не справляется. Зато меня одолела головная боль. Да и легким требовалось немного передохнуть. Мерзкая пыльца забила и нос, и горло. А навязчивые цветочные ароматы вызывали желание найти где-нибудь цистерну бензина и окунуться в нее с головой.

Это место, похожее на яркую новогоднюю гирлянду с шипами, успело надоесть мне, если не до смерти, то до отвращения уж точно. И хуже всего, я не понимала, как отсюда выбраться и что нужно для этого сделать. Кст-а-ати!..

— Кларк, — позвала я. Голос звучал тихо, сдавлено. Хрипло. В горле стояла сушь. Я откашлялась и начала сначала:

— Кларк, а как отсюда выбраться?

Он перекатился на спину и посмотрел на меня мутным взглядом. Лицо библиотекаря посерело, под глазами возникли черные синяки. Лоб рассекала неприятная царапина. От брови к виску. Еще одна царапина украшала его левую щеку.

— Где-то рядом есть выход, — просипел он. — Прореха. Место перехода. Я чувствую это. Но найти никак не получается.

— Значит, будем искать, — отозвалась я, перевела взгляд на ноги и на белый пух, превращающийся в серую пыль, и задала новый вопрос: — Интересно, что это с ним?

— Холодное железо. В граничных мирах и в Лимбе многие не любят его…

— То есть, чтобы путешествовать здесь, надо прикупить набор лат, да?

— Многие, но не все. Некоторые съедят латника, закусят его мечом, и попросят добавки, — улыбнулся Кларк и закашлялся. На губах показалась кровь. Библиотекарь вытер рот, и рука окрасилась красным, к которому примешивались серые хлопья с кровавыми прожилками.

— Не туберкулез, — пояснил Кларк, увидев мой настороженный взгляд, и с кривой ухмылкой добавил: — Эта дрянь пытается прорасти во мне…

— Понятно, — новость не обрадовала. Если что-то пыталось прорасти в нём, то почему бы этому «что-то» не попытаться прорасти и во мне? Но я не была к такому готова. Может быть, лет через пять-десять. И только по согласию с партнером. И желательно, чтобы это «что-то» относилось к роду человеческому и выбиралось на свет естественным путем.

— Не волнуйся, эта штука обычно не трогает полукровок, — Кларк закашлялся снова. Приподнял голову, чуть повернул, сплюнул на белый пух. В этот раз крови было гораздо меньше, а вот серых хлопьев — больше.

— Обрадовал, — фыркнула я. — А кто такие полукровки?

— Ты не знаешь? — глаза собеседника слегка округлились.

— Мало ли чего я знаю, чего не знаю. Я хочу узнать, чего знаешь ты.

— Полукровки. Еще их называют подменышами. Это дети людей и Фантазеров, — Кларк закашлялся, но в этот раз без крови. Да и лицо его слегка порозовело. — Либо Джентри, либо Ширвани, остальные редко выбираются из Лимба.

Я молчала, пыталась осмыслить новую информацию, а мой чрезвычайно осведомленный спутник продолжал говорить:

— Обычно полукровок подбрасывают в человеческие семьи, и люди, завороженные Фантазерами, заботятся о чужих детях, как о своих. Подменыши растут, учатся, но в конце концов Лимб призывает их к себе. Они похожи на людей. Они живут среди людей. Но надо помнить, что они не люди. И ты одна из них!

— Хорошо, — кивнула я и поспешила задать новый вопрос: — А что ты знаешь о?..

Договорить мне не удалось. В кустах послышался треск и тяжелые шаги. Кларк тут же вскочил на ноги, шумно втянул воздух и помрачнел: