Уже подъезжая к непривычно одетому человеку, Пётр понял, что его просят остановиться. Почти сразу же он услышал возглас:

–  Остановитесь! Пожалуйста!

Никита Рожков, попаданец, секундами раньше.

Полуторка! Время - до войны или после? То, что здесь немцев не должно быть, он догадался пару секунд назад, находясь в ожидании стрекочащего механизма и внимательно оглядывая пейзаж из-за деревьев на отрезке, ведшем от места головокружения в сторону «бывшей, в будущем»:-) асфальтовой трассы. Он не дошёл до неё. Но был уверен, что увидит там ту же грунтовку, что и на второстепенной. Отец как-то упоминал, что асфальт там проложили только то ли в конце 70х, то ли в начале 80х. Ага, ко времени, когда страну корчить начало. Хо-р-р-о-ошо «родная» советская власть о своём «становом хребте державы» заботилась… зато «витрины социализма» паршивым прибалдейским предателям из всяких тамошних «народных фронтов» и прочих саюдисов вылизывала. Они оценили, уж как оценили… лесные братья недобитые. Отец много чего порассказывал про свои личные впечатления начала и конца 80х от Латвийской ССР, где жила куча родственников, с которыми папаня по прежнему поддерживал, пусть и нерегулярный, но вполне лёгкий, по причине глобального распространения интернета, контакт.

Неудивительно, что по другую сторону уральского хребта вылез такой популист, как алкаш Боря. Получивший столь гигантскую народную поддержку в критические для судьбы СССР моменты вокруг рубежа 90х.

Очертания поля, видневшегося через деревья с одной из сторон дороги совпадали с тем, что он приметил после схода с Алексом.

Это был его родной район.

В прошлом. Разумеется, уральский регион был далек от места максимального продвижения фашистских полчищ вглубь Советского Союза. Потому мыслей о том, что на полуторке может быть кто-то иной, кроме, как ни крути, всё же своих, с разной степенью энтузиазма строивших под руководством мудрого вождя социализм, предков, и не возникло.

Едва поняв, что именно тарахтело и ехало по дороге от района деревни, он выбрался из-за деревьев, поставил сумки наземь на обочине и из всех сил замахал рукой. А когда образец американского автопрома, творчески адаптированный к условиям Союза и освоенный к самостоятельной сборке из полностью местных комплектующих, приблизился к нему, Никита дополнительно гаркнул, привлекая внимание водителя кобыл… грузовичка.

Пётр Васильевич Колобов.

Длиннющий и здоровый, встань рядом - точно выше его на полторы головы окажется, мужик казался юношей. Явно выше его и не уже в плечах! Как бы не сто девяносто. Против его то ста шестидесяти.

Здоровый, щедро откормленный конь. Вот только лицо у него было какое-то слишком юношеское. Необычайно гладкое, словно у младшего сына-школьника. И с ровным, совсем не местным, загаром. Которое ровным слоем лежало не только на физиономии и руках. Им было покрыто всё тело. Загорелая верхняя часть туловища была обтянута непривычного вида сорочкой(?), частично состоявшей из вообще просвечивающих вставок из тонкой белой сетки. Нижняя часть туловища с такими же загорелыми ногами, в этих, как их… во! Шортах! Как у футболистов. Кепка незнакомой формы перевернута козырьком наоборот.

–  Ну ты, паря и вырядился. Откуда одёжка такая то? Чего тащишь? Украл? Совсем с виду не местный ты какой-то. Словно из-за… границы. Пижон.

–  Обижаете, не крал, всё моё. И… добрый… вечер. Меня зовут Никита. Подвезёте?

Пётр хмыкнул. И пожал протянутую путником руку.

–  Добрый, добрый. Петром Васильевичем буду. Залезай уж, коли попросил. Он потянулся вправо и толкнул правую дверь кабины.

Попутчика не было нужды упрашивать. Схватив свои сумки из неизвестного, тонкого и шуршащего материала, он быстро, хотя и не без труда уместился рядом, бережно поставив одну из них на пол кабины, а две других кое-как положил к себе на колени.

–  Куда тебе?

–  До города, если не трудно. Заранее спасибо.

–  До города? Я в посёлок, в МТС, с колхоза еду. А тебе куда?

–  В МТС? А… что это? И… как посёлок называется?

Водитель, собравшийся было завести грузовичок, подозрительно посмотрел на напросившегося в попутчики странно одетого жердяя.

–  Ты, паря, чего, издеваешься?

–  Н-нет… стоп! Простите, очень важно - посёлок? Не город? И… какая сегодня дата? Я объясню после, почему спрашиваю.

Петр назвал посёлок, а попутчик, слегка улыбнувшись, кивнул. Видимо, самому себе. И продолжил:

–  А число?

–  С утра семнадцатое августа было.

–  А год?

Всё больше недоумевая по поводу вопросов нежданного пассажира, Пётр уставился на того, но всё же ответил:

–  Сороковой.

–  Значит, одна тысяча девятьсот сороковой - закивал чему-то своему назвавшийся Никитой.
– Вы, пожалуйста, Пётр Васильевич, не сердитесь. Понимаете… Вы не поверите, но я из будущего. Из 2018 года. Мне нужно как-то связаться с властями. Лучше не с милицией, а госбезопасностью. Чем выше, э-м-м, должность, тем лучше - выпалил, явно волнуясь, парень - я могу доказать. могу на этом аппарате - он ткнул в одну из сумок пальцем - у меня есть видео… э-м, типа кинофильма. Про будущее показать… У меня есть одно видео - снова сбился на странное слово он - про Москву. 2015 или 2016 год, точно не помню.

–  Ты часом не того?
– повертел пальцем у виска Пётр, медленно закипавший от придурошных слов и вопросов - знаешь что… давай ка вылезай, ненормальный. Пшёл быстро вон! Выходи, выходи, не задерживайся… а если баловать будешь… - Пётр ловко выхватил из-под сиденья самодельный нож, который всегда возил с собой и махнул им перед носом «Никитки».

Мгновенно побледневший жердяй, явно не ожидавший такого приёма, открыл было рот, покосился на нож и быстро-быстро затараторил, пытаясь отодвинуться от водителя: