В подчинении теперь - уже 8 сержантов НКВД, в числе которых - пара весьма симпатичных девушек, плюс двое из Молотовской области, волей случая узнавшие о пришельце. Тот сам и я. Вот и весь наш отдел. Из транспортного отдела выделены и закреплены за нами - два «сто первых» ЗИСа и «эмка». Водители - любой из сержантов годен и бывший водитель МТС, которому отведена «эмка».

–  Пока людей достаточно. Товарищи проверенные, хоть и молодые, легче с потомком язык общий найдут. Охрана Рожкова и пресечение любых нежелательных контактов, дела с переснятием сведений с компьютера. Вся потребная помощь потомку в организации взаимодействия с теми, кто будет использовать сведения. Насчёт тех, кто будет иметь доступ в Ваш отдел, товарищей военных и учёных, товарищ Сталин сам на днях решит - напутствовал меня тогда Нарком.

Я кстати, уже с личными делами своих новых подчинённых ознакомился. Сейчас им предстоит узнать, какова будет их работа и ЧТО их ждёт и с кем им предстоит знакомство. Четверо уже посвящённых в «секрет СССР» - Сергей и Михаил, да те двое «случайных товарищей» пока держат язык за зубами.

Крайне любопытна было реакция потомка на известие о двух девушках. На моё замечание (я, следуя не совету, а прямому указанию наркома, всё время вызываю Рожкова на откровенность) - что они красивые и не замужем, он как-то странно скривился, хмыкнул и пробормотал.

–  Этого следовало ожидать. Сны такие сны. Главное, что бы остальное не сбылось.

На мою шутку - что, мол, про девушек и должно сниться в его возрасте, сообщил:

–  Приснилось недавно кое-что нехорошее. Сон, конечно, но циничный и жизненный. Но я промолчу лучше. Пожалуйста, Матвей Моисеевич, давайте о чём-то другом.

Ну, о другом, так о другом. Будем дальше наблюдать за товарищем потомком.

Сказать, что новые сотрудники, которых лично знакомил с потомком нарком, были шокированы, значит - ничего не сказать. Понятно, что все держали себя согласно устава, чему способствовало личное присутствие товарища Берии, но я же вижу, что у них на лицах написано, а что в голове крутится.

Лаврентий Павлович дал им всем краткое изложение предшествовавших событий, суть которого сводилась к тому, что неизвестный природный феномен закинул к нам человека из будущего и сведения о последующих событиях в истории. Будущее крайне тяжёлое, империалисты нанесут скоро подлый и сильнейший удар, но руководство и лично товарищ Сталин использует данную природой возможность, чтобы предупредить то, что ещё не случилось и пока только грозит советскому народу и первому социалистическому государству.

Товарищи сотрудники органов госбезопасности речью товарища наркома и оказанным доверием, очевидно, впечатлены. А когда нарком оставляет нас, общение сразу становится менее… организованным. Видимо, влияние гражданского лица и неординарность ситуации не располагает к сухим и формальным отношениям. По крайней мере, в присутствии потомка.

Все случилось с того, что именно Рожков и бросил взгляд на меня, хотел что-то сказать, видимо передумал и неожиданно предложил, обращаясь не только ко мне, но ко всем вновь прибывшим:

–  Люди, как я понимаю, все получили допуск, материалы по истории, случившейся до 2018-го, всё сами видеть будете, «почему?» и «как так?», которые жгут изнутри и сбивают с толку, в любом случае, появятся. Работать нам, надеюсь, вместе долго. Так что, чтобы у вас не было сомнений и миллиона вопросов, спрашивайте. Что-то сами поймёте, что-то я отвечу, если товарищ капитан разрешит, что-то товарищ Берия Вам сам подскажет, скомандует как. Наверное, проще, сейчас поговорить без официоза и по - человечески.

И на меня смотрит.

Ну и жучара. Всё как повернул - начинать с указаний в его адрес и как-то пока желания пресекать подобное не возникло, посмотрю ещё - не будет ли чрезмерного панибратства. Со всех сторон, между прочим. С Рожковым то понятно, он свою уникальность и даже незаменимость, прекрасно, хитрый чёрт, чувствует. Но сотрудников, если что, быстро окорочу.

Никита Рожков, попаданец. Сентябрь 1940. Ныне как бы гражданин СССР, якобы 1918 года рождения.

«Первичный осмотр» как бы своей, квартиры и места работы, жирной линией отчеркнул итоги моего несколько хаотичного, стартового этапа вживания в «Сталинский предвоенный СССР». Причём у меня есть уверенное ощущение, что такое определение касается не только меня, но и того, «кто решает здесь всё» и того, «кто главный подручный». Примеривались, изучали меня, поразмышляли над «общим обзором» будущего, как - то определились и начали встраивать меня в существующую систему. Ну и всё, что приволок с собой в 1940. Как в голове, так и «на железе».