–  Она уже, - заявил Джек, бесстыдно глядя в Норино декольте.

–  В яблочко! - гаркнул человек за бильярдным столом. - Так держать!

Из музыкального автомата, стоящего в дальнем конце помещения раздались первые аккорды песни Тома Т. Холла «Люблю я пивко»[20].

–  Напомнило мне выступления Ле Ду в Сайгоне, - сказал Джек, глядя на Эйба.

–  Да, что-то есть, - сказал Эйб. - Ле Ду был большим любителем старого Запада, - пояснил он. - Нашел себе для группы еще пару парней, и они выступали по барам, плюя на бомбежки да перестрелки с высокой колокольни. У него еще была ковбойская шляпа, в несколько раз больше его головы.

–  То есть, сам он был, как говорится, от горшка два вершка? - спросила Тайлер.

Эйб рассмеялся:

–  Верно, да и много чего еще в нем было забавного.

–  Тем не менее, сходства со своими кумирами он добивался, - сказал Джек, таинственно улыбаясь.

–  О, нет, - сморщила нос Нора. - Он что, был чьим-то подражателем?

–  Да, - сказал Эйб. - Ему очень нравились Хоппи, Жене и Рой.

–  Не забывай еще о Рэндольфе Скотте[21]. Он был у него в фаворитах.

–  Чуть позже мы слышали, что он начал давать сольные выступления в одном из салунов Вако в Техасе.

–  Надеюсь, там он хотя бы изменил свою манеру одеваться, - добавил Джек, и тут вернулась официантка с подносом.

Она поставила на стол кувшины, кружки со льдом и большую тарелку с попкорном. Когда Эйб полез было в карман за бумажником, он остановила его:

–  Не стоит, за вас уже заплатили. Благодарности - Капитану Фрэнку.

Эйб растерялся:

–  Кому?

–  Вон тот товарищ, - она кивнула в сторону бара. Капитан Фрэнк повернулся на стуле лицом к ним. - Он сказал, что девушки - его давние знакомые.

–  Серьезно? - спросила Нора. - Это очень мило. Почему бы не пригласить его в наш кружок?

Тайлер вновь почувствовала, как в животе начинает сплетаться тугой комок страха.

–  Ребята, вы не против? Ему, наверное, просто одиноко.

Официантка покачала головой и ушла.

–  Я не против, - сказал Эйб.

–  Погоди, вот он подойдет, - сказал Джек. - Как-то все это подозрительно.

–  Пойду и позову его, - сказала Нора, встав и направившись к бару.

–  Кто это вообще такой? - спросил Эйб, заметив тревогу на лице Тайлер.

–  Капитан Фрэнк, - сказала она. - Просто старичок, возомнивший себя моряком.

–  А что с ним не так? - спросил Эйб, нахмурившись.

–  Думаю, ничего. Просто он, сдается мне… чудаковат. Видели бы вы его автобус.

–  Если он тебя пугает…

–  В любом случае, уже поздно.

Нора уже вела старика к столу, придерживая его под руку. На ходу он прихлебывал из наполовину опустевшей кружки. На нем была все та же гавайская рубашка и шорты, что и днем. Худосочные ноги под массивной тушей казались чужими. Его мотало, словно лист на ветру.

Когда они подошли к столу, Нора вытащила для старика свободный стул и поставила его рядом с Эйбом.

–  Благодарствую, други мои, - сказал он ей и сел.

Нора представила его мужчинам.

Пока Эйб наполнял кружку старика пивом из кувшина, все благодарили его за угощение.

–  Мне в удовольствие, - сказал он тихим, глухим голосом. - Мое покаяние, - oн поднял кружку, подмигнул и выпил, вытерев рот тыльной стороной покрытой старческими пятнами ладони. - За грехи отцов наших, - пробормотал он.

–  Вы моряк? - спросил Эйб.

–  Истинно так. Я, капитан Фрэнк, - старый морской волк. Я моряк, и батюшка мой был моряк, - oн наклонился вперед и оловянными глазами вперился в Тайлер. - Прости ему Господи за то, что он привез сюда.

Стараясь избежать его взгляда, Тайлер перевела глаза на свою кружку с пивом.

–  А что он сюда привез? - спросила Нора.

–  Зверя.

–  Зверя из Дома Зверя? - спросил Джек.

–  Его, богомерзкое исчадье Ада.

–  Вы хотите сказать, что это ваш отец привез его в Малкаса-Пойнт?

–  Он самый, и, скажу я вам, проклятие сие - тяжкое бремя. Ох, тяжкое, - oн сделал еще глоток.

Нора с Джеком переглянулись, словно придя к общему выводу: перед ними сумасшедший. Эйб нахмурился.

–  Вина, - Капитан Фрэнк поднял свои большие, мозолистые руки. - Видите на них кровь человечью? Я вижу. Я вижу кровь его жертв, коим счет знает один лишь Господь. О них не скажут на экскурсиях. Никогда. Где мой отец, отлитый в воске? Где Лорин, моя сестренка, злодейски убитая за семь лет до того, как с плачем явился я в сей скорбный мир? Нет, вы не увидите их там. Вы не услышите их имен. И сколько же еще? Десять? Пятьдесят? Сто пятьдесят? Одному лишь Богу ведомо. Богу и зверю. Люди исчезли. Видите их кровь? - спросил он, медленно поворачивая руки.