— Простите, но эта подушка принадлежит мне. По некоторому недоразумению, она попала в мусор. Не могли бы вы, вернуть ее обратно?

— Это моя территория, значит и подушка моя.

— Я заплачу.

Женщина меняется в лице, молчит, наверное, мысленно подсчитывая сколько сможет поиметь, я же рассматриваю ее с ног до головы и при этом пытаюсь оставаться невозмутимой.

Два разных ботинка, длинная юбка из-под которой выглядывают порванные рейтузы, засаленная синяя куртка, с дырками в разных местах и натянутая почти на глаза вязанная шапка.

Господи, почему в мире существуют такие несчастные люди? Что такого должно произойти с человеком, чтобы он скатился на самое дно?

— Деньги гони наперед, — говорит она, сжимая» товар» под мышкой еще сильнее.

— У меня с собой нет, но если вы подождете, то через пять минут принесу.

— Я что, похожа на лохушку? — возмущается она.

— Я не вру, хотите, пойдем вместе к моей квартире.

— Ага, знаю я вас таких. Заманят, а потом на органы сдадут. А я слишком молода, красива и полна сил, чтобы умирать.

Смотрю на эту «молодую, красивую и полную сил» и решаю попросту выкрасть то, что по праву пренадлежит мне.

Пользуясь моментом внезапности, делаю выпад вперед и, крепко ухватившись за край, тяну на себя. Бомжиха — а после того как мы стали врагами по-другому ее назвать не могу — реагирует молниеносно. Хватает за второй край наволочки и тянет на себя.

Я совершенно не ожидаю нечестной игры, поэтому, когда мой противник со всей силы наступает мне на ногу — вою от боли и почти выпускаю из своих рук уголок стопроцентного хлопка.

Значит так, да? Что ж тогда и я буду играть не по правилам.

Тяну подушку изо всех сил на себя, а потом резко выпускаю — бомжиха вместе с ней летит на землю.

Подбегаю и хватаю то, что принадлежит мне, но не успеваю сделать и шагу, как зарываюсь носом в асфальт, а сверху наваливается женщина.

Неожиданная подсечка, мать твою.

— Я первая ее нашла! А ну, отпусти!

— У меня на нее больше прав чем у вас — я спала на ней два года!

Я чувствую этот жуткий запах, исходящий от ее одежды и тела, но сейчас это ни сколько не волнует, да меня даже не волнует, что у нее могут быть вши и от такого близкого контакта на мои волосы может перекочевать целое племя. Все, что сейчас может волновать — деньги, спрятанные под наволочкой.

Мы качаемся по асфальтированной дорожке перед домом, бьем друг друга локтями, ногами, дергаем друг друга за волосы, рычим, кричим и в какой-то момент я даже получаю хороший такой удар в глаз, а потом чувствую, как обжигает щеку — бомжиха расцарапала мне лицо своими длинющими ногтями.

Не знаю чем бы закончилась эта битва и кто бы пал смертью храбрых, если бы на помощь не примчала моя мама.

Со сковородой в руках.

Но это я уже рассмотрела потом. Сейчас же, лежа лицом вниз, на мокром после растаевшего снежка асфальте и укрывая под собой подушку, слышу лишь быстрый приближающийся топот ног и крик:

— А ну отстала от моей дочери, скотина!

И как хряснет ее по ноге, цепляя заодно и мою.

Мы с бомжихой одновременно вскрикиваем от боли.

Глава 12

Иду хромая, подушка под мышкой, лицо исцарапано — маньяк в ночи, не иначе.

Мама со сковородой семенит рядом, бросая на меня странные взгляды, и все возмущается и возмущается.

— Что за люди живут вокруг? Даже на улицу вечером нельзя спокойно выйти! Напали прямо перед домом! Это хорошо, Миланочка, что я в окно выглянула и тебя даже с седьмого этажа в темноте узнала! Вот закончишь свою учебу и домой сразу возвращайся, у нас тихо и спокойно, не то что здесь!

Переступаю порог квартиры, взглядом натыкаюсь на свое отражение в зеркале и замираю. Под глазом краснотой наливается синяк, на щеке царапины, волосы взлохмачены — красавица неимоверная.

— Мам, ты лучше бы ничего без моего спроса не выбрасывала! — пыхчу и трясу подушкой перед ее носом.

— Да сдалась тебе эта подушка, дочь, ты же купила себе новую.

— Мама, в этой подушке все мои сбережения!

Просовываю руку в наволочку и застываю — пусто! Быстро снимаю ее с подушки, трясу, но ничегошеньки. На глазах появляются слезы — столько сил потрачено и все зря.

Бросаю подушку на пол, падаю сверху, обнимаю себя руками и рыдаю уже не сдерживаясь.

— Ну, и чего сырость разводишь? — строго спрашивает мама.

— Денег… ик… денег… нет…ик…украли….ик… — пытаюсь объяснить маме, сотрясаясь от рыданий.

Как же обидно. Вот прям до чертиков. Не будет у меня прекрасных сисичек, не будет светлого будущего, в котором меня боготворит мой будущий муж. Вообще ничего не будет! А заново собрать такую сумму получиться как минимум через год и от этого осознания рыдаю еще громче, еще заливистей.