В назначенный час, за сутки до ритуалов, целая армия рабочих приехала к особняку, чтобы потрудиться над его украшением к праздникам. И без того красивый загородный дом восхитительно преобразился, наполнившись цветами, сиянием гирлянд и дорогими тканями. Из архитектурного сооружения он превратился в чарующее волшебство, и всё в нём замерло в нетерпеливом предвкушении появления невесты. Пушистой бахромой покачивались по всему дому цветочные гирлянды, полупрозрачные шторы поблёскивающей органзы ниспадали на пол, укладываясь мягкими воздушными складками и украшая дверные проёмы и пространства между колонн, невесомыми облачками меняли привычное ощущение холла на нечто эфемерное, неизведанное. Кое-где в полупрозрачный материал были впутаны мелкие лампочки светящихся гирлянд, и сочетание оттенков тончайших тканей с искрящимися огоньками внутри созвали эффект параллельного измерения, где даже воздух для дыхания другого цвета. Белая, травянисто-зелёная, нежно салатовая и сияюще жёлтая органза возле свадебного шатра переливалась тысячей оттенков, и отливала на свету золотистыми всполохами и рождала в доме атмосферу весенней свежести.

Когда особняк наполнили гости, они сразу в нетерпении поспешили вперёд, стремясь оказаться в основном зале, где всё было готово для намеченного торжества. Точно такое же нетерпение испытывал жених, соскучившийся по своей невесте и расхаживающий в холле. Рэйтан в национальном наряде слонялся от стены к стене, заложив руки за спину, и сам себе напоминал загнанного в ловушку тигра, которому душно без своей пары. Ещё вчера он испытал чувственный трепет от красивых рук любимой, украшенных растительными узорами мехенди, где в центре на ладони гордо выделялась заглавная буква его имени, а Киара кокетливо поддразнивала глазами, так что теперь ждать совсем не оставалось сил. У него даже появилось чувство, что Киару специально прячут, чтобы завести его не на шутку. Так вот, у них получалось! Присутствующий в зале Арджун лукаво посмеивался, наблюдая нетерпеливого жениха.

– Relax, Рэйтан, – пытался утешить он брата. – Возьми себя в руки!

– Как я могу, Арджун! – взорвался Рэйтан. – Её увела вся эта толпа свистящего и дудящего народа, я не знаю, что они с ней делают!

– Отмывают от куркумы, – Арджун улыбался.

По традиции сразу перед свадебным обрядом для жениха и невесты проводили церемонию халди, когда руки, ноги и лица молодых покрывали ярко жёлтой пастой из куркумы, миндального масла, розовой воды и пудрой сандалового дерева. Обычно церемонию проводили в ночь перед свадьбой или утром сразу перед бракосочетанием, как в случае Рэйтана и Киары, и эта церемония была призвана сделать жениха и невесту красивыми, так как паста наполняла кожу золотистым сиянием, очищала, делала гладкой, ароматизировала, залечивала маленькие ранки и дарила удачу молодым своим солнечным цветом. Тех молодожёнов, которые видели друг друга впервые – если брак являлся договорным – церемония была призвана познакомить и сделать ближе. Стоило видеть, как горели глаза мужчин, когда на оголённые ножки их невест наносили пасту! Все приготовления вели к брачной ночи…

Рэйтан тоже смотрел. Их халди с Киарой вышло горячим из-за зависающих друг на друге взглядов, особенно если учесть, что за два дня до этого к ним приехала нани и, хитро улыбаясь, забрала внучку из особняка; увезла с собой, лишив его сказочных ночей в объятиях любимой. Рэйтан чуть не зарычал. Теперь, как и предписано традициями, он мог видеть суженую лишь на церемониях, в короткие мгновения совместного пересечения, всегда на людях, что бесило его дополнительно. А когда он попробовал возразить, протестуя от подобного самоуправства, нани Шарма ответила будущему зятю такой поговоркой, что властный Арора надолго впал в ступор, переваривая услышанное. Находящийся рядом Арджун долго трясся от смеха, закрывая лицо ладонями, не в силах удержаться от ошарашенного выражения на физиономии брата. За прошедшее время они успели слегка подзабыть, как остра бывает на язык бабушка Киары! Там, где дади ничего не смогла добиться криком и властью, нани Шарма взяла хитростью. Это небольшое недоразумение с отбиранием жены (чёрт возьми, ведь жены же!!!) создало некоторые трудности при охране любимой, но Рэйтан быстро решил вопрос, переориентировав своих людей в бедный район Чандигарха, пылая праведным, но совершенно бесполезным негодованием в адрес нани. Так что теперь, чувствуя себя обделённым малым временем, выпавшим на общение с любимой, Рэйтан нетерпеливо сновал по холлу, играя желваками на скулах. Церемония халди только раздразнила его! Смотреть, как мажут руки и стройные ножки его Киары, не имея при этом возможности коснуться самому – то ещё испытание! Он выдержал лишь благодаря поддерживающим, дразнящим взглядам Киары, а когда её увели отмываться, с ног до головы вымазанную куркумой, терпение иссякло. Тем более он в красках представлял процесс мытья! Сам-то он справился быстро, в два счёта избавившись от слоёв куркумы и впрыгнув в приготовленные национальные одежды, вместо привычного костюма.

И вот, наконец, их свадьба! Музыка не умолкала ни на секунду. Он нервно поглядывал на лестницу, откуда должна была появиться Киара, а инструменты звенели и играли, добавляя волнения. Он скучал по своей Киаре до ломоты в теле, и плевать на весёлые взгляды Арджуна и понимающие ухмылки родни!

Когда Киара вошла в зал, Рэйтан замер, заворожённо любуясь девушкой. Его малявка была невероятно хороша! Тонкую фигурку окутывали яркие праздничные одежды, и их цветовая гамма перекликалась, выдержанная в страстных тонах. Он смотрел не в силах оторвать глаз. Традиционное лехенга-чоли – что может быть соблазнительней на фигуре женщины?! – было насыщенного жёлто красного цвета, расшито блёстками и при этом оттенки так грамотно сочетались, что на тонком стане девушки наряд смотрелся изысканнее некуда. Светлая, мерцающая всеми оттенками жёлтого юбка была двойной, расшитой широкими золотыми полосами. Верхний полупрозрачный слой сверкал мелкими искорками, тогда как нижний – плотный – придавал наряду глубины. Паллу ленги, закреплённое на плече, сияло узорчатой травянисто-зелёной каймой, под стать весне, с чем часто ассоциировали вступление в брак, а тонкая талия и грудь любимой в коротком топе ярко-красного цвета также расшитом золотыми блёстками соблазнительно просвечивали сквозь полупрозрачную ткань.

«Моя! Люблю!» – сходил с ума Рэйтан, рассматривая нежную красавицу с головы до ног. Кто бы мог подумать, что он так онемеет на собственной свадьбе от зрелища невесты в традиционном ленга! Рэйтан шагнул ближе. Киара была необходима ему, как воздух. Бархатная кожа любимой матово поблёскивала в сиянии огней украсивших дом, но сама она, стоя на лестнице, потеряно шарила глазами по залу, ища среди множества лиц гостей одно единственное. Рэйтан сконцентрировался на золотистых, медово-сладких очах. Невеста пока не видела его – он стоял в отдалении – но явно тосковала так же как и он, не находя радости в толпе народа, приветствующую её появление. У него создалось ощущение, что между ним и Киарой потянулась крепкая нить. И когда их глаза, наконец, встретились… Нежная улыбка расплылась по лицу Киары, а сама девушка словно засветилась, неуловимо преображаясь и забывая о гостях.

Рэйтан почти застонал, очарованный чувственной магией. Он испытывал только одно желание: подойти и обнять свою жену. Но праздничный хоровод людей вокруг не оставлял им ни единого шанса. Чёрт бы побрал эти традиции, как же он был против них! Хотя если подумать, то именно благодаря ним он забирал Киару себе навсегда, и после сегодняшней синдурданы даже дади не посмеет ничего сделать.

Словно во сне Киара отвечала на приветствия и поздравления подходящих гостей. Улыбалась, кивала, благодарила за комплименты, но её глаза видели только Рэйтана, снова и снова обращаясь к нему, а жених – по традиции – находился в другом конце зала. Так было принято, молодым даже нарочно не давали приблизиться друг к другу, шутливо растаскивая в разные стороны, и Киара видела, что Рэйтан, как и она, рассеян. Принимает поздравления, отвечая невпопад, а сам постоянно смотрит на неё. Наверно она тоже удивляла гостей «меткими» репликами и хвала Богине, что рядом были Сафа и нани, которые брали на себя радостно гомонящую толпу, отвечая людям вместо неё. Она же в очередной раз не могла оторвать глаз от своего супруга. Её Деон Арора был невыразимо хорош в тёмно-коричневом, отливающим благородным шоколадным оттенком шервани, с тиснёным по поверхности ткани неброским, но богатым узором, вытканным бардовой нитью. Воротник стоечка удивительно шёл ему, делая облик в шервани ещё притягательнее, как и узкие штаны-чуридары; и Киара с восторгом затаила дыхание, рассматривая Рэйтана. Обычно Арора носил европейские костюмы, а тут так ярко и при этом по-мужски лаконично, удивительно притягательно! У неё словно заново открылись глаза, и Киара увидела, насколько красив и статен её муж как индиец. Национальные одежды подчеркнули все достоинства телосложения её мужа, и дыхание по-настоящему сбилось, когда она любовалась им. Нить взгляда дрожала и вибрировала между ними, делаясь почти осязаемой на ощупь, и эту нить не хотелось прерывать ни ей, ни ему.

Усмехнувшись и, всё так же, не прерывая зрительный контакт, Рэйтан вдруг дотронулся кончиком пальца до собственного носа, а затем перевёл палец на неё, без слов указывая. Он явно хотел что-то сказать, и Киара встрепенулась, следя за жестом.

«Что?!» – приподняв бровки, тоже без слов спросила она, и Рэйтан с коварной усмешкой провёл согнутыми пальцами по щеке, едва дотрагиваясь. Киара в панике схватилась за собственные щёки: они горели. А чувство было такое, будто Рэйтан погладил по ним, действуя издалека. А Арора, не успокоившись, после щеки дотронулся до кончика носа. А Киара вспыхнула, когда до неё дошло. Ох, уж этот невозможный Деон! Она выразительно ответила взглядом на взгляд, отчего Рэйтан беззвучно засмеялся, но его глаза при этом сияли невыразимой радостью. Намёк на натх был самым большим комплиментом, что он сейчас мог сделать ей.