– Да, я ещё не готова к этому! Мне страшно! Боже, когда же я пойму, что я вампир, а не человек, кроме крови несчастных зверей, что я пью, я ещё в полной мере этого не осознаю. Да ещё и этот жуткий монстр, что пугает меня по ночам, и ещё я хочу увидеть маму, и папу, и дедушку. Когда мы вернёмся? Они же все думают, что я умерла! – и на её глазах выступили горькие слёзы.

Валентин понимал, что не может дать ответы на все её вопросы. Он только подошёл и снова нежно обнял её.

Молодые люди недолго оставались в тишине и покое, неожиданно распахнулась дверь, и в комнату снова влетел, словно ураган, колдун.

– О, простите меня, миледи, вновь, что я не даю вам покоя. Ваше сиятельство, в деревне беда, там роженица не может разродиться, кричит постоянно и вся её семья плачет. Они позвали меня, но что я могу в этом случае, я же колдун, а не повитуха!

Граф серьёзно спросил:

– А ты осмотрел её, Альберт?

– Да, ваше сиятельство, ребёнок идёт ножками и, судя по всему, они умрут вместе. Люди просят меня помочь, а я, увы, не понимаю в таких людских вещах, если мы им не поможем, они разочаруются в нас, – и колдун угрюмо опустил голову.

Валентин вздохнул и ответил:

– Да, очень жаль, я тоже ничего в этом не смыслю, тем более, там же столько будет крови, боюсь, что я просто не смогу даже вмешаться. А они только недавно как поверили, что я хороший хозяин и полюбили меня. Что же делать?

Колдун и граф задумались, и вдруг в их разговор вмешалась Мейфенг.

– Вали, дорогой, можно я попробую?

Валентин и колдун удивлённо взглянули на неё.

– Что ты об этом можешь знать? – спросил Валентин.

– Но, мы всё-таки изучали анатомию в колледже и главное, я чувствую, что могу помочь этой бедной женщине, не знаю как, но точно чувствую это.

– А человеческая кровь? – в один голос испуганно спросили граф и колдун вместе.

– Я помню, как ты закрыл свой нос тряпкой, когда был ранен мой дед и ты не чувствовал так остро запах его крови, и я сделаю также.

– Ах да, вспоминаю, ну, давай попробуем, что из этого получиться. Только у нас нет времени на закладывание экипажа, одевайся, мы полетим в деревню вместе. Мейфенг быстро надела дорожный костюм и повязала на шею шарф.

Спустя недолгое время Валентин вылетел в окно их спальни, крепко держа в объятиях свою молодую жену. Она глянула вниз и зажмурила глаза, чтобы не видеть страшных волн и острых камней окружающих их замок.

Вскоре они подлетели к деревне, граф опустился посередине двора и аккуратно поставил на землю Мейфенг. Люди сразу же заметили хозяев и с мольбой в глазах проводили в дом, где страдала роженица. Её все уважали и любили, так как она была женой главы деревни, очень доброй и трудолюбивой женщиной, и у них уже было пятеро маленьких детей, которых надо было ещё растить и растить. Люди всё же побаивались своих хозяев, но надеялись, что, так как они не люди, а вампиры, возможно, они обладают какими-то особыми силами, способными помочь в этой ситуации, они расступились и пропустили графа и графиню к роженице.

Валентин остался за дверями дома, а Мейфенг вошла внутрь.

Роженица металась в агонии, глаза её закатились, кожа покрылась испариной, женщина умирала. Рядом сидел и плакал её муж, мужчина приятной наружности средних лет. Их дети были во дворе. Мейфенг тихо подошла к женщине, потрогала её лоб и пульс на руке. Она быстро сняла с себя шарф и завязала им себе рот и нос, взяла нож, что лежал на деревянном столе, и положила его на горящие угли старого полуразрушенного камина в углу комнатки. Графиня подошла к мужу роженицы и, взяв его за руку, спокойно сказала глядя в глаза:

– Выйдите во двор, и пусть никто не входит, пока я не выйду.

Он испуганно глянул на неё, но повиновался. Молодая жена графа держалась так уверенно, что мужчина немного успокоился и, перекрестивши свою жену, стал медленно идти к выходу. У дверей он оглянулся, но Мейфенг строго повторила:

– Идите же!

Девушка не понимала, что с ней, откуда эти знания и уверенность в своих силах. Она нежно погладила женщину по голове, умыла холодной водой и дала пригубить её, та пришла ненадолго в сознание и взглянула в такие добрые зелёные глаза, с нежностью смотрящие на неё. Мейфенг мягко спросила:

– Ты хочешь жить?

Женщина слабо кивнула.

– А чтобы ребёнок твой выжил?

Женщина снова из последних сил легонько кивнула. Мейфенг также спокойно продолжила:

– Тогда терпи, зажми зубами эту деревяшку и ни в коем случае не отпускай, всё будет хорошо. Женщина испуганно закрыла глаза и зажала деревяшку зубами, что дала ей хозяйка.

Мейфенг взяла нож и подошла к женщине, наклонилась и быстро сделала глубокий надрез на уровне матки. Алая кровь хлынула и потекла по обнажённой коже женщины, та потеряла сознание. Мейфенг и бровью не повела, а аккуратно ввела свои белоснежные руки в матку женщины и, повернув ребёнка правильно, вытащила его, перерезав пуповину. Он сразу же закричал, в этот момент в дом заскочил муж роженицы, не выдержав такого напряжения во дворе. Мейфенг строго взглянула на него и молча передала ему орущего ребёнка абсолютно живого и здорового. Мужчина глянул на свою жену всю в крови и лежащую в обмороке, и, побелев, начал медленно сползать по стене. Мейфенг громко закричала: