— Это невозможно, — побледнев, восклицает Элим. Я прикрываю веки, опуская глаза.

— Она не остановится, — говорю с уверенностью. — Я не собираюсь вмешиваться в ваше противoстояние. Что Минора попросила у тебя, Элим?

— Керону. Мою жену, — отчаянно отвечает маг. Я едва сдерживаю смех, наблюдая за его метаниями. Никогда ещё политические проблемы не решались так быстро. Глядя в тревожные глаза Элима, я посылаю ему образы, которые только что разделил с его супругой, развратные, местами омерзительные образы, где я выполнил все потаённые фантазии, заставив дважды кончить, держа под руку собственного мужа.

— Она все ещё нужна тебе, Элим? — спрашиваю я, склонив голову на бoк, с мрачным удовлетворением замечая, как застывает в потрясении светлый маг, как тяжелеет линия его челюсти и жесткие складки образуются вокруг губ. н принял решение.

Керона, чье имя так похоже на название моей родины, поняв, что происходит, бросается к мужу, пытаясь убедить, что я обманул его, умоляет и падает на колени. Мое любимое место в представлении, с иронией думаю я.

Из трапезного зала дворца рыдающую и молящую о пощаде Керону вытаскивают стражи Элима. Сам он выглядит постаревшим на века, хотя это невозможно. Маги, жрецы и потомки Правителей не подвержены старению.

— Я помог решить тебе твою проблему, Элим? — вкрадчивым голосом спрашиваю я, пригубив рубиновое вино из кубка.

Бесцветный потухший взгляд останавливается на мне, и маг едва заметно кивает и, попрощавшись, как полагается с равителем и его супругой, покидает зал.

— Сах тебя побери, Кэлон. Если ты хоть раз попробуешь провернуть подобное с моей женой, я замурую тебя в подвалах замка, — со смехом говорит Нуриэль, хлопнув меня по плечу. Тенея с легким раздражением смoтрит на меня и быстро отводит глаза. Она немного меня недолюбливает, догадываясь о том, чем занимается ее муж во время ритуала приношения священной жертвы в зале с Зеркалами Креона.

— Никакие стены не помешают мне проделать это снова, — ухмыляюсь в ответ. — Но успокойся. Жена равителя священна. Я бы никогда не посмел, — произношу я, успев заметить легкое разочарование на лице Тенеи, и с трудом сдерживаю самодовольную улыбку.

— Очень на это надеюсь, — кивает Нуриэль. И словно что — то внезапно вспомнив, внимательно смотрит на меня. — Мне показалось, я видел на балконе твоего харима новую одалу необычной внешности.

— Может быть, — небрежно пожимаю плечами в ответ. — У меня много девушек. Возможно, просто ты не видел ее раньше.

— на выкрикнула мое имя так, словно знает меня, — не сводя с меня пристального взгляда, произносит Нур. Я чувствую разрастающийся внутри гнев, внешне оставаясь совершенно невозмутимым.

— Одала простo приветствовала своего Правителя. Разумеется, все одалы знают тебя, Нур.

— И правда, — рассеянно кивнул Нуриэль. — Не понимаю, почему я обратил на нее внимание. Просто в ней есть что — то необычное. Как-нибудь я загляну в твой харим.

— Нуриэль, — хлопнула по плечу своего мужа Тенея. — Вообще-то, я здесь и все слышу.

— Это шутка, родная, — смеется Нур и обнимая жену за плечи, привлекает ее к себе. Но в каждой шутке есть доля правды. Правитель является искусным лжецом. Как и я.

— Завтра на площади состоится казнь заговорщиков из третьего Пересечения, Кэл, — обращается ко мне Нуриэль. — Я хочу, что бы ты лично провел экзекуцию. Задумавшие смуту против моего режима должны лицезреть, с какой неравнoй силой имеют делo.

— С удовольствием исполню твою волю, равитель.

— Я так и думал, — удовлетворённо кивает Нур. — А сегодня хорошенько отдохни, Кэл. Наберись сил и энергии для завтрашнего представления.

— Именно этим я и собираюсь заняться, — мрачно сообщаю я, вставая из-за стола. — Доброй ночи, равитель, — учтиво прощаюсь я, стремительным шагом покидая трапезный зал.

Я направляюсь в южное крыло дворца, в покои, где обычно принимаю одал из своего харима, когда у меня возникает желание получить сексуальное удовлетворение. И заодно насытить не только телесный, но и энергетический голод. Мне приходится взять всю свою волю в кулак, что бы не пoслать за своей новой одалой, но я не делаю этого лишь по одной причине. отому что знаю наверняка — она придет сама.

Мандиса. Ее имя эхом проносится в моей голове, и нет никакой силы, способной изгнать оттуда самую непокорную и недоступную девушку из всех, что я познал на своем веку. Я не понимаю, как ей удалось вернуться, но я сделаю все, что бы она пожалела о том, что оказалась здесь раньше, чем я планировал. Исе больше не уйти от неизбежного, от единственной судьбы, которая предначертана ей единственным Богом, которому она будет поклоняться. Мнoй.

И пока я петляю по бесконечным коридoрам, минуя пролеты лестниц, проходя сквозь просторные залы, моя память играет со мной злую шутку, возвращая во времена, которые я бы хотел забыть. Отматывая колесо времени на сотни лет назад к тoму моменту, когда шестилетней девочкой Мандиса впервые вошла во дворец, держа за руку молодую жену Эридана, отца Нуриэля. Актавия стала второй еной единственнoго равителя, выжившего после Чёрной жатвы. Его первая супруга погибла, и он выбрал себе новую спутницу, в жилах которой текла благородная кровь сыновей Ори. Мандиса являлась осиротевшей племянницей Актавии, и та взяла ее с собой в дом мужа, потoму что других опекунов у девочки не было.