Я помогаю ей подняться по лестнице.

— А ты согласна с этим планом?

Она вздыхает, явно раздраженная моим вопросом.

— Да, я в порядке. Можешь обо мне не беспокоиться.

Меня до сих пор убивает одна лишь мысль, что Тиган пострадала. Но сейчас для меня огромное облегчение, что не придется спорить с ней по поводу ее завтрашнего отъезда. Она не хуже меня знает, что еще полностью не восстановилась, чтобы стать частью разработанного нами плана на следующие несколько дней. Она даже вздохнула с облегчением, когда я сказал, что отправлю ее с Калленом.

— А ты не против провести эти дни наедине с охранником?

— Я вообще не против того, чтобы меня оставили в покое. На самом деле, я даже этому рада.

Всего несколько месяцев назад она бы изо всех сил сопротивлялась, чтобы помочь нам. А мой категорический отказ проигнорировала бы, до последнего настаивая на своем.

— Я люблю тебя, Тиган. И мне жаль, что это происходит.

— Я тоже люблю тебя. Просто устала. Не хочу, чтобы ты сходил с ума, беспокоясь за меня. Я не сомневаюсь, что ты любишь меня. Ты делаешь все возможное, чтобы это как можно скорее закончилось. Происходящее — не твоя вина.

— Я говорю тебе о своей любви не потому, что пытаюсь прикрыть свою растерянность. Ни мое отношение к тебе, ни мои чувства не снимают с меня вину перед тобой за все, что с тобой случилось. Я постараюсь сделать все возможное, чтобы исправить положение и хоть как-то загладить свою вину.

Как только мы входим в ее комнату, Тиган отстраняется от меня. И это намного больше, чем просто физическое расстояние.

— Я просто хочу какое-то время отдохнуть от всего.

— Только не слишком долго, хорошо? Я все же беспокоюсь за тебя, — я помогаю ей лечь в постель.

— Сделаю все, что в моих силах.

Я целую ее в лоб и отступаю от кровати.

— Удобно?

Она сидит в море подушек, и мне не очень понятно, от чего она может так уставать. Но я все равно должен был спросить.

— Да.

Сестренка не смотрит на меня. А ее ответ звучит слишком неестественно.

Это я допустил, что те люди похитили Тиган. И впервые чувствую, как сильно подвел ее. Именно в тот момент, когда она больше всего нуждалась во мне. Когда это имело для нее особое значение. Мне очень важно, чтобы она знала, что это больше никогда не повторится. Что теперь она — в полной безопасности.

— Я люблю тебя, малышка.

— Я тоже тебя люблю.

— Скоро все закончится.

— А закончится ли?

Внезапно по дому проносится пронзительный крик.

«Бл*дь! Пейсли!»

— Оставайся здесь и никуда не выходи. Держи дверь запертой. Не открывай, пока не убедишься, что это я.

* * *

Я выскакиваю за дверь и несусь по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Спустившись на первый этаж, мчусь в гостиную в поисках Пейсли. Хватаю ее и бегло осматриваю.

— Что?! Что случилось?

Она явно напугана, но не ранена.

— Это... это Джордан. Джо – Джордан Харрис.

— Кто такой Джордан? — я в замешательстве.

— Нет. Я не могу... не могу... посмотри сам, — шепчет она, крепко зажмурившись.

Ее прижатая к моей груди голова дергается в попытке кивнуть на что-то справа от нас. Я с трудом заставляю себя выпустить ее из рук, чтобы заглянуть в коробку, на которую она только что указала.

Цветы. Тонна цветочных лепестков, заполняющих коробку. На каждом из них — засохшая кровь. А сверху разложены фотографии. Чуть сбоку от отрубленной головы. Человеческой головы.

«Какого х*я?»

— Кто-нибудь скажет мне, что это такое? — я тянусь за фотографиями, но Кай останавливает меня и протягивает пару перчаток.

Я надеваю их и беру первую фотографию, на которой изображена Пейсли. Каллен подходит ко мне, и я выжидающе смотрю на него, взглядом требуя объяснения.

— Служба безопасности сообщила, что кто-то проник на участок. Я для проверки вышел на улицу, но никого не увидел. А эта коробка лежала у главных ворот. Мы занесли ее в дом и... ну, ты сам видишь, что нашли, подняв крышку.

Пока я слушаю, переключаюсь на следующее фото. На нем мы с Пейсли на пляже. Я перебираю снимки еще и еще, и с каждой фотографией мой гнев все больше и больше закипает. На всех изображено одно и то же: моя девочка на пляже. Ее голая кожа. Крупный план ее лица, когда мы потеряли контроль. Ее руки на ее теле. Малейшая интимная деталь нашей спонтанной близости. Мое изображение почти везде вырезано, но очевидно, что мы там были вдвоем.

«Черт, я не должен был терять контроль той ночью. Я должен был защитить ее от этого бесчестья».