– Вы нахмурились, миссис Траверс, – сказал Маркус. – У вас есть возражения в ответ на мое мнение.

Выражение его лица было насмешливым. Кристина удивилась: неужели он полагал, что обычная женщина не способна иметь мнение, не говоря уже о том, чтобы не согласиться с чем-то, высказанным мужчиной.

– Я определенно не согласна с тем, что две революции произошли от одних и тех же обстоятельств, или имели один и тот же результат, – проговорила она.

– Обе революции предпочли сбросить то, что они воспринимали как тиранию.

– Кажется, это единственная параллель, – ответила она. – Французы обезглавили своего монарха и большинство аристократов. Американцы просто разорвали отношения. А Англия превратила это в войну.

Его темные брови приподнялись.

– Неужели. Англия, судя по вашим взглядам, в чем-то похожа на любовника, от которого устала американская нация.

– Если следовать этой любопытной аналогии, – спокойно произнесла Кристина, – то я могла бы сказать, что американцы сочли требования своего возлюбленного чрезмерными.

Ей показалось, что она различила вспышку удивления в его отливающих золотом глазах, а затем, более отчетливо, проблеск гнева. Кристина ощутила крохотный, но сильный укол удовлетворения. Он сам это начал. Если Маркус думал, что сможет ранить ее иносказательным намеком на прошлое, если полагал, что она съежится и покраснеет – что ж, он жестоко ошибся.

– А я мог бы сказать, что это любовница вела себя капризно, – ответил он.

Кристина спокойно встретила его вызов, глядя ему в глаза.

– Вы могли бы, но вы не верите в это. Ваши симпатии на стороне американцев. Вы просто играете роль адвоката дьявола, мистер Грейсон. Вы дразнили Джулиуса, а сейчас вы дразните меня.

– Несомненно. Он дразнит всех и каждого, – заявил Джулиус, перемещаясь к чайному столику. – Нет ничего, что нравилось бы ему больше, чем большой, шумный спор. Пойдем, Маркус, заткни рот сандвичем и перестань смотреть на Кристину так, словно у нее выросла вторая голова.

Маркус открыл рот, затем закрыл его, и Кристина ощутила вспышку раздражения из-за Джулиуса. Их с Маркусом спор едва начался, а он благополучно прекратил его. Без сомнения, Джулиус считал, что она не может защитить себя. Ему тоже придется пересмотреть свое мнение.

Маркус молча приблизился к чайному столику, но не сделал движения, чтобы что-то взять. Он посмотрел на чайный поднос, а затем перевел взгляд на нее. Однако взгляд было слишком слабым словом, чтобы описать то, что он сделал. Маркус мог завладеть человеком одним взглядом и сделать так, чтобы все сознание сосредоточилось на нем.

Кристина попыталась придумать что-то, что можно было бы сказать Пенни, какой-то предлог, чтобы куда-то отвлечь ее внимание. Но ее мозг отказывался думать о чем-то, кроме мужчины, стоявшего напротив нее.

Маркус не сел в кресло как положено, аккуратно поставив ступни на ковер, а откинулся на спинку, вытянув длинные ноги в пространстве между ним и Кристиной, одна нога удобно устроилась поверх другой всего лишь в нескольких дюймах от ее туфелек. Взгляд Кристины то и дело обращался к темной шерстяной ткани, обтянувшей его мускулистые конечности. Запах дыма от камина, исходивший от его одежды, и легкий аромат пижмы и клевера, пробуждали смутные воспоминания.

Она бросила быстрый взгляд на его равнодушно-вежливое выражение лица. Но обнаружила, что в глазах Маркуса не было ничего равнодушного или вежливого. Они были настойчивыми, оценивающими. Должно быть, именно таким образом, подумала Кристина, он бесчисленное количество раз изучал своих деловых конкурентов, не говоря уже о женщинах. Это изучение лишало ее спокойствия – как он и задумывал, раздраженно подумала женщина. Оно было таким же намеренным, как и его способ манипуляции физическим восприятием. Маркусу нравилось выводить других из равновесия. Ему это удавалось до отвращения хорошо, даже еще лучше, чем десять лет назад. Практика приводит к совершенству, подумала она. Ей захотелось ударить его. У него нет никакого права играть с ней в это глупую, молчаливую игру.

– Я думаю, что вы сделались… выше, с тех пор, как я в последний раз видел вас, – задумчиво произнес Маркус. – Это было – когда же именно? – много лет назад, во всяком случае. Сколько вам тогда было лет – шестнадцать, семнадцать?

– Восемнадцать, – ответила она. – Я была на год моложе Пенни. – Кристина повернулась к Пенни за подтверждением, и вздрогнула, обнаружив, что ее подруга покинула диван и отошла в другой конец комнаты, разговаривая с Джулиусом. Кристина спокойно повернулась обратно к Маркусу. Тот изобразил легкую, веселую улыбку.

– Но вы правы насчет моего роста, – проговорила она. – Я подросла еще на полдюйма. Вы невероятно наблюдательны.

В его глазах вспыхнули огоньки.

– Я не имел в виду ничтожные полдюйма. Должно быть, я спутал вас с какой-то другой девушкой. Насколько я припоминаю, их было очень много.

– Ах, что ж, вы не должны обращать внимания на эту ошибку, – ответила Кристина, ее голос был пронизан сочувствием. – В преклонном возрасте память часто подводит – с этим ничего нельзя поделать.