Довис был довольно красив. Когда морда пропала, казалось, его кости слегка разошлись, чтобы сделать лицо более округлым, появились четко очерченные скулы.

У Мари от его вида перехватило дыхание.

— Все еще устрашающе выгляжу?

Голос Довиса не был таким глубоким, но оставался таким же мужественным и хрипловатым. Мари кивнула.

— Ты все еще большой и мускулистый. И все еще выглядишь так, как будто можешь навредить кому-либо.

Он улыбнулся. В этот раз все было понятно и хорошо видно, учитывая человеческое лицо Довиса. Мари заметила длинные и густые ресницы. Квадратный мужской подбородок. И стало настоящим соблазном желание подойти и прикоснуться к коже Довиса, чтобы понять была ли она такой же мягкой, как выглядела. Но Мари не осмелилась.

— Я видела многих представителей других рас. Ты достаточно привлекателен. Могу я спросить, почему ты прячешь эту свою сторону от остальной команды? Я имею в виду, если ты так поступаешь. Я предположила это.

Улыбка Довиса пропала, и он сделал еще один шаг, а затем остановился.

— Касиан видел меня таким. Видимо, и Рафф тоже. Это позорная форма для амараи. Встречается крайне редко и считается врожденным дефектом.

— Я не понимаю.

— Легенды Амараи, моей планеты, говорят, что подобные мне — мутанты. Я был рожден покрытым кожей и не мог покрыться мехом или как-то измениться пока не достиг, как ты бы сказала, пубертатного периода. Родители выкинули меня из деревни сразу после рождения, оставив умирать. Это позор — родиться подобным мне. Пожилая женщина нашла меня и взяла к себе домой. Именно так я выжил.

— Я не понимаю. Разве не все представители твоей расы могут сменить форму?

Довис покачал головой.

— Не до такой степени. Лишь укоротить мех и морду, чтобы показать подчинение кому-либо более доминантному, но не до абсолютно обнаженной кожи. И я могу большее, чем просто радикально изменить внешность, — Довис колебался. — Я укусил тебя за плечо, Мари. Есть нечто такое в моей слюне, что может излечивать довольно серьезные раны. И это тоже считается позорной мутацией. Моему виду свойственны борьба и страдания. Быть способным исцелять, как это могу я, считается преступным и противоестественным.

— Твои люди похоже полные придурки. Это же такой бесценный дар — быть в силах вылечить кого-то еще, — а затем Мари вздохнула, осознав, что произнесла это в слух и могла обидеть Довиса. — Прости!

Он пожал плечами.

— Тебя влечет ко мне из-за последствий после моего укуса. Существует легенда, которой со мной поделилась та пожилая женщина, о мутантах, способных укусом вызывать сексуальное влечение у женщин. Я на самом деле не понимал и не верил в то, что она говорила… пока ты не начала принюхиваться ко мне и касаться меня. Я прошу за это прощение. Все должно прекратиться, как только моя ДНК полностью исчезнет из твоего организма. Однажды мне пришлось укусить Раффа, но его ко мне не тянуло. Вероятно, у тебя так произошло из-за того, что ты женщина, — Довис прочистил горло. — Как бы то ни было, я считаю, что ты заслуживаешь объяснения на случай, если тебя интересовали причины внезапного влечения ко мне. Ты не сошла с ума. Это всего лишь реакция на укус.

— Я ценю, что ты был со мной искренен.

— Не рассказывай никому о том, что я поведал тебе.

— Даю слово. До смерти и после нее, — Мари подошла к Довису, протянула ему ладонь и склонила голову.

— Что ты делаешь?

Она подняла подбородок.

— Даю клятву. Я уже делала подобное раньше у тэки. Видишь? — Мари показала Довису вторую ладонь, два глубоких, тонких шрама рассекали ее по всей ширине. — Я с охотой приму боль от пореза, когда ты полоснешь ножом мою ладонь, чтобы подтвердить будущее молчание. Я не издам и звука, пока ты режешь меня.

Довис обхватил руку Мари своей. Его кожа оказалась мягкой и горячей.

— Я ненавижу чертовых тэки. Они с тобой это сделал? — он развернул ладонь и посмотрел на шрамы. Низкий рык вырвался из него.

Мари вдохнула… а затем еще раз, все больше наслаждаясь запахом Довиса. Вкуснее чем любая пища, когда она долгое время без нее обходилась. С телом Мари вновь начали твориться странные вещи. Ее соски превратились в твердые бусины, когда боль зародилась у нее между ног. Лоно начало пульсировать.

Мари забыла о необходимости держаться от Довиса подальше. Она понимала, что ее дыхание участилось.

Глаза Довиса расширились, пока они смотрели друг на друга. Его ноздри дернулись, а хватка на руке Мари усилилась.

— Дерьмо.

— Я забыла.

Взгляд Мари опустился на его губы, и по какой-то причине, ей захотелось дотронуться до них. Мари колебалась лишь секунду, прежде чем протянуть свободную руку и легко провести кончиками пальцев по губам Довиса. Они были твердыми, но приятными на ощупь. На ощупь не совсем такими, как у нее.

Мари отдернула ладонь, осознав, что сделала.

— Твою мать, — голос Довиса стал глубже. — Мне нужно уйти, — он отпустил ее руку. — Сейчас же, — развернувшись, Довис открыл дверь.

Мари не хотела, чтобы он уходил. У нее была свобода и новая жизнь. Она являлась двадцатилетней человеческой женщиной. В последний раз, когда Мари почувствовала запах Довиса, ее тело еще долгое время испытывала боль. Мысль о сексе пробуждала в ней любопытство, Мари видела, как капитан целовал Нару. Это выглядело мило.