– Я жду твоего звонка по итогам встречи.

Минут через пятнадцать Эди и Люба тоже покинули явочный номер и, неспешно пройдясь по коридорам, спустились в кафе, а после ужина вернулись в свои номера: Эди ждать звонка Моисеенко, а Люба – для обеспечения связи с Лубянкой.

Эди привычно включил телевизор и присел в кресло, чтобы обдумать детали предстоящей встречи: телевизионный шум в таких случаях его нисколько не отвлекал от дум и анализа. Однако спустя некоторое время обнаружил, что не может сосредоточиться – в голове неотступно кружил рой непослушных мыслей, навеянных общением с Маликовым…

Когда, заглушая ворох этих мыслей, неожиданно послышался телефонный звонок, он даже обрадовался ему и сразу потянулся за трубкой, которая ожила вкрадчивым голосом Моисеенко:

– Ал-ло, мне бы…

– Андрей Ефимович, здравствуйте, – перебил его Эди.

– Привет, но почему на работу не позвонил?

– Не хотел вас отрывать от дел, ведь ничего срочного нет.

– Узнаю беззаботную молодежь, наверно, с Леночкой в кино ходили, – пропел в трубку Моисеенко.

– В кино нет, а вот пообедали исправно, – пошутил Эди.

– Она с вами?

– Нет, уехала, у нее дела.

– О-о, дорогой Эди, не прозевайте эту красавицу, – смеясь, произнес Моисеенко, – а то охочие до таких девиц мужики уведут, глазом моргнуть не успеете. Я же говорил вам, что она в тот раз душу с кем-то отводила.

– Андрей Ефимович, вы что, следите за ней? – сухо спросил Эди.

– Упаси боже, это она сама рассказала, но тут ничего удивительного нет, так устроены все женщины. Им надо с кем-нибудь обязательно поделиться своими успехами, в том числе и на любовном фронте. На этот раз таким внимательным слушателем оказался я, так что все нормально, но рекомендую эту особенность ее характера учитывать при дальнейшем общении с ней.

– Придется, если она так устроена, – отшутился Эди, сделав вывод, что резидент все настойчивее пытается зародить в нем подозрительность по отношению к Елене, а в ней к нему. И, соответственно, хочет управлять обоими, будучи уверенным, что они не доверяют друг другу, а значит, и не станут делиться содержанием его поручений.

– Надо, дорогой Эди, надо. Кстати, вы в какой гостинице?

– В «Метрополе», – ответил Эди и назвал номер, чтобы исключить уточняющий вопрос.

– Выходит, таксист сдержал слово?

– Сдержал, хотя я ему не особо и поверил – обычный таксист и такая элитная гостиница, куда без блата и на порог не пустят.

– Получается, он серьезный парень.

– Я бы сказал – деловой: рассказывал, что дежурные администраторы заказывают именно его машину для своих крутых постояльцев. Но при этом нет-нет сыплет жаргоном и на руке наколка.

– Урка, что ли?

– Скорее всего, да. Такие наколки я видел там, где с Александром был.

– В таком случае поостереглись бы его.

– Мне с ним детей не крестить, но на всякий случай телефон взял, а вдруг понадобится куда-нибудь подъехать, ну хотя бы в то же самое Кунцево.

– Может, и правильно, с такси здесь проблема.

– Об этом и я подумал.

– Ну ладно с таксистом-то, нам бы переговорить по другим вопросам. Может, поужинаем вместе? – предложил Моисеенко.

– Я уже успел кое-что перехватить.

– В таком случае переговорим в моей волжанке, я через час подъеду к гостинице.

– Понял, выйду ко времени, – сказал Эди и нажал клавишу отбоя. Затем, выждав некоторое время, набрал телефон Любы и ласковым голосом попросил ее прийти в гости, так как соскучился по ней.

Она не заставила себя долго ждать – через несколько минут послышался легкий стук. Дождавшись, когда та войдет, он закрыл за ней дверь и спокойно произнес:

– Любонька, надо довести до Артема или Володи, что мне позвонил известный им человек и через сорок пять минут я должен выйти к центральному входу гостиницы, где тот будет ждать меня якобы на своей волжанке. По крайней мере, он так сказал, но это не факт, допускаю, что это отвлекающий маневр.

– В смысле он может быть на другой машине?

– Да, или прийти сюда, или предложить другое место, – уточнил Эди.

– Это все? Я могу идти? – деловито спросила она.

– Конечно, но, если не возражаете, после моего возвращения пообщаемся за кофе.

– Я согласна, – улыбнулась она и ушла.

Эди проводил ее до двери и вернулся в кресло. Бросив взгляд на продолжающий гореть экран телевизора, начал переключать каналы, чтобы отыскать спортивную передачу или какую-нибудь аналитическую программу собкоров центральных газет. Но каждый раз экран начинал говорить голосами то лощеных дикторов, то партийных функционеров, а то и обычных тружеников, вещающих об успехах перестройки. И когда он, решив выключить телевизор при очередной неудаче, нажал на пульт управления, экран неожиданно ожил песней «Севастопольский вальс» в исполнении Георга Отса.