Я смотрела на свою смятую юбку и думала о том, почему же я позволила таким отношениям случиться. Почему согласилась на них, сейчас чувствую угрызение совести и принимаю роль жертвы.

– Я не обижаюсь, Лиза. Ты все правильно говоришь.

Действительно, никакой обиды. Она ведь права. Лиза всегда хотела мне только добра и самого лучшего мужчину на свете. Она встретила своего мужа два года назад. Помню, как в тридцать пять лет она говорила за бокалом вина: «Эми, мужики – это самое большое зло в этом мире. От них одни проблемы!». Детей нет, но она безумно любит своего мужа, хотя была за шаг до отчаянного феминизма. И он имеет право существовать. У меня есть несколько знакомых феминисток. И живут они, кстати, очень даже неплохо. Всегда роскошно выглядят, всегда с улыбкой и по жизни с гордо поднятой головой. Правда, знаю феминисток, у которых цель – испортить жизнь мужчинам. И они с успехом это делают. Боже, дай мне сил не испортить жизнь себе и другим.

– Эми? Ты здесь?

– Да-да, – я снова отвлеклась на мысли о поездке в Лос-Анджелес, более 2000 километров до Нью-Йорка и понимала, что с Ричардом все кончено. «Езжай». Вот и уеду! Уеду! Поищи себе ту, которая будет так же самодостаточна, как я, но согласится на отношения без продолжения в виде брака. Пускай. У меня своя жизнь. У него – своя. Я легко отпускала людей. Всех, кроме моей первой любви. Это было так мило, по-детски и до дрожи в коленках. Его звали Джек. Он был на пять лет старше меня. Сколько мне было тогда? Кажется, шестнадцать. У нас было многое и секс. Мой первый секс был в шестнадцать и с парнем на пять лет старше меня. Расстались мы, когда мне было девятнадцать. О, как я убивалась! Рыдала сутками, отказывалась есть, пить и говорить с кем-либо, кроме своей школьной подруги Алисы. Она приходила ко мне домой с огромной пиццей, с разбега прыгала на кровать, открывала еще горячую коробку и, полна решимости вытянуть меня из депрессии, протягивала первый кусок. Кстати, тогда за месяц жуткой депрессии я набрала пять килограмм. Мои любимые джинсы так больше и не «сели» идеально по бедрам, а на двухнедельной диете мне удалось сбросить около двух кило. Это сейчас я имею то, о чем в девятнадцать мечтала и чему завидовала, рассматривая обложки глянцевых журналов. Мне тридцать два и у меня есть: красивая упругая попа, тонкая талия, худые стройные ноги и пухлые губы. Правда, пухлые губы у меня были всегда. Природа сделала щедрый подарок с первых дней жизни.

– Давай на следующей неделе встретимся, и ты мне расскажешь. Знаешь, Эми, даже если с Ричардом не все кончено, заведи себе в ЛА любовника. Не будь дурой. – И Лиза рассмеялась своим звонким смехом, который я всегда узнаю из тысячи.

На стопы больно ступать, настолько сегодня шпильки превратили мой вечер в настоящее испытание на прочность. Да, и не только шпильки. Медленно подошла к огромному зеркалу в холле. Аккуратно, едва слышно, будто это была не моя собственная квартира, а чужая. Остановилась, подняла юбку до уровня пояса и медленно поворачивала корпус вправо-влево. Рассматривала ноги, бедра, попу. Да, все идеально. Попа была упругой, хотя еще два года назад она обвисала и не позволяла мне надевать облегающие платья или юбки. Бедра. Они были шикарны. Такие округлые, такие ровные. Никаких обвисших боков, которыми так пугают девушек за тридцать. То, что я видела перед собой в зеркале, радовало глаз. Кстати, все это – результат регулярных занятий спортом В такие моменты я начинала ценить себя и любить. «Только полюбив себя, тебя полюбят другие», – повторила я сама себе, будто боялась собственных сомнений. Меня уважали, ценили и даже боялись. Начальник как-никак. Но, кажется, никто не любил, кроме родителей. Они – мое все. Моя поддержка и опора. Когда узнают, что я уезжаю в ЛА, уверена – обрадуются и пожелают удачи. Они всегда радуются любому моему решению. Без их поддержки не было бы и агентства. Я стала сильной благодаря им. А еще мне хотелось кардинально изменить свою жизнь. К примеру, Джесс. Она решила уехать в Австралию. Вот так все бросить и уехать. Но она молода. Ей всего двадцать три года. Мне не хотелось в Австралию, а вот изменить свою жизнь – да. Изменить себя, а затем изменится и сама жизнь.

Я чувствую, как важно мне разобраться самой в себе без сторонней помощи. И с каждым днем делаю для себя все новые открытия, нахожу ответы на вопросы, которые раньше мне казались слишком глупыми.

Я никогда не пью в одиночку. А сегодня – выпью. Хочется сухого красного вина. У меня оставалось немного вина после одного из наших с Ричардом вечеров. Все было банально: ужин, вино, секс. «Ужин, вино, секс», – я прокрутила эту мысль у себя в голове несколько раз и поняла, что это – совсем не моя жизнь. У нас все было по графику, заранее спланировано и чертовски банально. Вино расслабляет. Хочется уснуть и проснуться абсолютно счастливой. А ведь однажды так и случится. Я ненавижу нытье. То самое нытье, которым страдают девушки за тридцать: «Я все еще не замужем», «У меня целлюлит и живот», «У меня не было секса почти год!». И что? Скажите мне, и что здесь такого? Ненавижу нытье.

…………………………..

– Эми? – дверь приоткрылась, и Джессика просунула в небольшую щель свою рыжую голову.

– Заходи, Джесс, – я стояла у окна и наблюдала за прохожими. Весна делает людей разноцветными: яркие юбки, платья, шарфы… Это прекрасно.

– Эми, уже принесли договор, – на стол тяжело упала папка со стопкой бумаг.

– Как, уже? – я резко обернулась и вопросительно посмотрела на Джессику, будто не верила и ждала подтверждений.

– Уже. – Джесс озадачено вздернула плечи вверх.

– Ладно. Сейчас посмотрю. Спасибо, Джессика.

Я взяла папку и не открывала, пока Джесс не захлопнула за собой дверь. Для меня в папке было что-то интимное, только мое.

Первое, что я увидела в договоре – дату. Через неделю я должна была вылететь в Лос-Анджелес. Через неделю? Я думала, у меня еще есть время. Не знаю почему, но в этот момент я испугалась. Все еще остался нерешенным вопрос: кто останется главным здесь, в Нью-Йорке, пока я буду развивать агентство в ЛА?

– Джессика! – у меня был громкий и звонкий голос. Обернулись все, в том числе и Джессика. Я стояла за стеклянной стеной с открытой папкой в руках. Растерянная и испуганная. На меня смотрели менеджеры. Все. Абсолютно. Кажется, они уже узнали и ждали, какое решение я приму. Джессика открыла дверь, и все резко склонили головы над бумагами. Кто-то взял телефон, чтобы позвонить клиенту. Работа вернулась в прежний ритм, а напряжение осталось здесь, в моем кабинете.

– Джессика, присядь.

Она молча села на диван и ожидала, когда я начну разговор. Мне кажется, она понимала, что я хочу сказать.

– Джесс… – я говорила неуверенно. Боялась, что она ответит «нет». – Я уезжаю через неделю. Вот, – я размахивала папкой в воздухе – здесь дата и билеты. У меня к тебе будет просьба. Последняя.

Джессика молчала.

– Возглавь агентство до моего приезда. Пожалуйста.

Мы обе молчали. Я пыталась прочесть ответ в глазах Джессики, но не могла. Она сохраняла полное спокойствие. Точно такое, с которым зашла минуту назад в мой кабинет.

– Как долго?

– Месяц, возможно – три.

– Хорошо.

Напряжение мгновенно прошло. Я не видела в ответе Джессики особого желания и радости, но она согласилась. Это то, что было для меня важным.

– В августе я улетаю в Австралию. У меня уже куплены билеты.

– Хорошо-хорошо! Никаких проблем. Я вернусь к августу, и ты улетишь. Я благодарна тебе, Джессика. Ты единственная, кому я доверяю. И единственная, кто сможет развивать агентство с такой же любовью, как я.

Джессика была грустной. Я не задавала никаких вопросов. Не люблю лезть в душу. Захочет – сама все расскажет. Ее рыжие волосы переливались под лучами солнца. Из окна падали майские теплые лучи. Мне всегда нравился рыжий оттенок: в одежде, волосах, картинах и даже еде. Я всегда была жгучей брюнеткой. Впервые покрасила волосы три года назад. Захотелось быть еще ярче. А, оказывается, дело было не в цвете волос. Мы с Джессикой – полные противоположности. Она – солнечная рыжая девушка с веснушками и голубыми глазами. Я – жгучая брюнетка с зелеными глазами и смуглой кожей. Да, мы – противоположности, но одинаково любили свою работу и одинаково хотели изменить свою жизнь. Я думаю, мы могли бы стать лучшими подругами. Возможно, когда-то это произойдет.