– Володя, ты же говорил не звонить родителям, но почему нельзя позвонить подруге?

– Сергей, не могу, не положено.

– Но я же ей не собираюсь рассказывать о нашей работе, – настаивал я, – просто хочу её услышать, понимаешь?.. Я соскучился.

Он долго не соглашался, но мне всё же удалось его уговорить.

– Алло… – подняла трубку Оля.

– Привет, принцесса!

– Привет… – сказала она, но как-то не очень довольно.

– Оль, ты что, не соскучилась?

– Почему, соскучилась… просто я устала. С работы только пришла.

– А мне уже надоело здесь, хочу к тебе быстрей.

– А ты ещё долго там будешь?

– Не знаю? – сказал я, а сам подумал, почему бы тебе, Оля, не сказать: «Ну, когда ты приедешь, я по тебе очень скучаю». В памяти всплыли два года близких отношений с Ольгой. В них было веселье, праздники. Конечно, и без небольших ссор не обходилось, но больше в них было понимания и любви. Как прекрасно всё шло. И вот совсем недавно, что-то изменилось…

– Ну ладно, ты звони, – прервала она мои мысли. – У меня ещё много работы.

– Хорошо, пока, – а внутри всё перевернулось. Ни черта она по мне не скучает. После этих мыслей, нажал сброс и отдал трубку Володе. Бойцы смотрели на меня. Один спросил:

– Что, проблемы?..

– Да так… как у всех… – махнув рукой, оделся, взял карабин и вышел.

Володя, тут же отправил за мной двух бойцов.

Из дома я пошёл прямо в лес. Вьюга разгулялась не на шутку. Порывы ветра были такие сильные, чуть с ног не сбивало. Снегом залепляло глаза, обжигало лицо.

Меня схватили за плечо и, перекрикивая ветер, заорали в ухо:

– Ты что делаешь?! Видишь, какая погода? Он же прийти может!

– Да уж по быстрей бы пришёл! Надоело ждать! Сидим, как кролики в клетке! – зло кричал я.

Эдуард, кучерявый, с перебитым носом здоровяк, следивший за датчиком движения, вдруг закричал:

– Быстрей им на помощь, зверь прямо перед ними!..

Все, кто, в чём одет, схватили своё оружие и выскочили наружу, исчезая в снежной буре…

Я стоял вдалеке от зимовья, спиной к лесу. Передо мной был Дима. Боковым зрением заметил, какое-то движение слева, там, где стоял Олег. Повернув голову, увидел, что Олега нет…и тут же что-то чёрное, со всего маха треснуло мне в челюсть, да так, что у меня искры из глаз посыпались. Когда я отлетел в сторону, чёрная тень накрыла Дмитрия…

Всё как в тумане. Слышу крики, выстрелы… Кто-то взял меня за плечо, я выхватил нож…

– Это я, Сергей! – закричал десантник, отшатнувшись.

Убрав нож, с его помощью поднялся из сугроба. Мы подошли к лежащему на спине Олегу, ему пытались зажать рану на шее, но было уже поздно…

Дима лежал на животе. Он был мёртв. От всех этих картин, мне опять стало плохо, и тут же мой желудок вывернуло наизнанку. Я ошибался, к этому невозможно привыкнуть.

С Сергеем мы дошли до избушки, я сел на один из лежаков и закрыл глаза.

– Серый, может тебе воды дать? – спросил он.

– Нет, спасибо.

– Ладно, посиди, отдохни, а я пойду помогу им там убраться. Да и, кровь вытри, у тебя губа разбита, – и он вышел.

Вячеслав, который спал на соседнем лежаке, спросил:

– Сколько?

– Ещё двое, Дима и Олег, – тихо ответил я, вытирая кровь.

– Олег, какой?..

– Твой друг, с которым вы армию вспоминали, – сказал, но, наверное, зря.

Слава закрыл глаза и замолчал.

В избушку вбежал Володя, в глазах была тревога:

– Где Олег?..

– Какой? – не понял я.

– Кто оставался со Славой.

– Не знаю, мы с Сергеем пришли, здесь был только Вячеслав.

– Дьявол… – зарычал Володя и выскочил на улицу, я за ним.

У зимовья все ходили с фонарями, так как уже стемнело, да и снежная завеса не давала что-либо разглядеть. Кто-то закричал:

– Вот след…

Мы подбежали к нему. Походило на то, что волк, взвалив Олега на себя, следы были только от задних лап, и утащил его вглубь леса…

«Теперь я был уверен, на все сто, что это не просто волк…»

* * *

Боль настойчиво колотила в висках. Олег открыл глаза… «Где я?»

Обжигающая волна прокатилась по телу, пробуждая память.

«Он посмотрел на спящего Вячеслава, снял карабин с предохранителя и вышел на улицу. Неподалёку, сквозь снежную завесу, были видны лучи фонарей. Он сделал два шага от двери, и… нестерпимо обожгло лицо, а следом, глаз сосущей болью вытек из глазницы… сознание отключилось».